Чужая птица

— Это вы! Вы поместили мою Йенни в больницу Фоллингбу. Что, черт возьми, творится? Люди мрут как мухи! Я собираюсь писать жалобу в Министерство здравоохранения! Недаром поговаривают, директора всех этих ведомств — бесчувственные чурбаны. Охотно верю. Каким цинизмом надо обладать, чтобы за счет невинных людей экономить государственные деньги? Я заплачу из собственного кармана за нужное лекарство, только спасите мою жену! Нас всех спасите! Хотя я уже все проплатил! Знаете, какой налог с меня дерут? Да вы представить не можете! Это мы, налогоплательщики, вас наняли, и если б мне решать, я бы вышвырнул вас пинком под зад! Вот погодите, если моя жена не выкарабкается… — Он поднес кулак к подбородку Осы и слегка надавил, — вы отправитесь вслед за ней.

У Осы не осталось сил, чтобы защищаться. Комок подступил к горлу, и она, отшатнувшись, бросилась прочь от этого мужчины. Высокие каблуки еще ни разу не подводили ее, но булыжные мостовые Висбю явно представляли опасность для жизни. На углу Конюшенной улицы прямо напротив узенького домика, где расположились пансион и кафе под названием «Утюжок», каблук застрял в щели между двумя камнями, и Оса со всего размаху упала прямо на коленки. Больно и обидно. Тут она не выдержала, и из глаз брызнули слезы. Изо дня в день она собирала волю в кулак, чтобы не раскисать и продолжать выполнять свою работу, но теперь усталость нахлынула на нее и смела все одной волной. Проходившая мимо пожилая женщина остановилась и погладила плачущую Осу по голове: «Ты ушиблась, дружочек?» Оса зарыдала еще сильней, уткнувшись лицом в цветастое платье пожилой дамы, а потом пошла вместе с ней в кафе, где они выпили по чашечке кофе. Сидя за столиком, Оса смутилась: ей показалось неуместным делиться с незнакомой женщиной своими бедами, и она выдала полуправду, рассказала что-то о болях в спине. «Сдается мне, причина не только в этом», — проницательно сказала ее новая знакомая, дружелюбно улыбаясь. Ее глаза глубокого синего цвета будто видели Осу насквозь, и она снова почувствовала себя маленькой беззащитной девочкой.

— Нет, не только, — призналась Оса. — Я не справляюсь.

— Ничего страшного, милочка, все будет хорошо, — тепло улыбнулась пожилая дама. — Позволь себе быть слабой, ведь ты не идеальна. Никто из нас не идеален, в этом весь секрет. Мы только притворяемся. Я, например, решила больше не стыдиться своей слабости, когда мне исполнилось пятьдесят, и до сих пор над этим работаю. А ты когда начнешь? Если прямо сейчас, то к моему возрасту будешь свободной как птица. Тебе, наверное, нужен носовой платок? — Она порылась в сумочке и вынула несколько помятый пакет с бумажными носовыми платочками.

От беседы с поддержавшей ее пожилой дамой на душе полегчало, хотя проблем все равно не убавилось. Катастрофически не хватало лекарств, в первую очередь от птичьего гриппа, но и обычных антибиотиков. Запасы бронхолитиков и диуретиков также подходили к концу. Кроме того, выяснилось, что все пассажиры такси, ехавшие вместе с Петером Седерротом, заражены вирусом. Исключение составлял только Рейне Хаммар. Однако вместе с ним ехала неизвестная блондинка, которую они никак не могли найти. До получения отрицательного результата анализов она считалась инфицированной, что создавало серьезную брешь в выстроенной стене защиты от эпидемии. Беседа с Рейне Хаммаром вылилась в форменную перебранку. В конце Оса была вынуждена пригрозить ему, что обратится за сведениями к его жене, если он не станет сговорчивей. Память Хаммара тут же прояснилась, и он назвал адрес блондинки. Ее имя и номер телефона выяснили с помощью полицейских, но Малин Берг не отвечала на звонки. Ее работодатель, владелец одного ресторанчика на окраине города, сообщил, что Малин не вышла на работу в понедельник, сказавшись больной. «Обычное дело. Видно, не успевает очухаться после бурных выходных», — добавил он с иронией в голосе.