Чужая семья генерала драконов (СИ)

Мужикам повторять не нужно было. Только калитка стукнула, как их не стало.

— Ну я и дурак, — глухо прорычал он. — Грета, прости за это. Всегда знал, что эмоции лучше держать при себе. Но это болото… я так вымотался там….

— Просто сделай так, чтобы про меня больше сплетней не таскали. Мне здесь жить, генерал, — прервала я его неуклюжие попытки снова извиниться.

— Вегарт, — ещё тише произнес он. — Меня зовут Вегарт, и раз мы живем под одной крышей, то такое обращение уместно.

— Я не думаю…

— А я прошу! — он, наконец, повернулся ко мне.

Глаза дракона буквально заливало голубое пламя. Через него едва проглядывался пульсирующий зрачок. Это так завораживало.

— Мама! — взревела Юниль. — Курицы! Курицы сбежали! А-а-а!

Она понеслась к крыльцу, но ей наперерез вышел петух. Моя ведьмочка резко свернула и залетела за спину парнишек.

— Руни! Прикажи им убираться в курятник! — верещала она дурниной.

— А говорила, что храбрая, — рассмеялся Льюис.

Обернувшись и приобняв мою мелочь за плечи, он вытащил её вперёд.

— Ну что они тебе сделают? Это всего лишь птицы. Причем не самые умные.

— Ага, — фыркнула она. — Тебя, видимо, за попу не клевали, да?

— Нет, — он покачал головой. — Такого в моей жизни не случалось. Ай!

Молодой дракон замер и ошарашенно обернулся. На него, хлопая крыльями, снова попыталась вскочить курица, клюя, куда достать могла.

— Руни! — взревел уже он. — Уйми этих переполошенных. Чего они, друг?

Я тихо засмеялась. Брат, закатив глаза, замычал, призывая несушек к порядку.

— Одного не пойму, ты чистокровная волчица, и я это чувствую, — пробормотал, наблюдая за ними Вегарт. — Руни явно полукровка и непонятно, чья кровь в нем сильнее — ведуна или перевертыша. Словно борьба в душе идет. Мать ваша ведьма. Твоя дочь, опять-таки, полукровка. Чего я не понимаю, Грета? Кровь ведь общая? Это сложно не уловить. Но не сходится ничего.

Сглотнув, я поджала губы.

Мальчишки под визг Юниль ловили куриц, Амма придерживала калитку, чтобы не выпустить оставшихся.

А дракон… Он стоял и ждал мой ответ.

— Тебя это не касается, генерал. Мы семья. Руни мне брат. Остальное, понимай как хочешь. Да и какое тебе дело до нас? Уедешь и не вспомнишь.

— Не будь столь наивна и слепа, — он странно усмехнулся. — Ты очень красивая, Грета.

— Даже не начинай, — развернувшись, я пошла в дом. — Доступные девицы здесь не водятся. Можешь даже не пытаться, дракон.

— Вегарт, — прилетело мне в спину. — Ничего с твоей гордостью не случится, если и по имени назовешь.

Фыркнув, я отправилась заканчивать с обедом. Курицы странным образом сняли напряжение. Да, мне всё ещё было обидно за те слова, что произнесли драконы в присутствии дочери. Но это я смогу пережить. Главное, чтобы остальные рты прикрыли.

Я, конечно, в глазах окружающих не невинная девица, а вдова, но дело это не меняло. У меня была хоть какая-то репутация и уважение окружающих.

Глава 11

— Ма-а-ама, — канючила Юниль, крутясь возле меня, — да оставь ты эту малину. Она всё равно во все стороны полезет, сколько ты её ни режь. Никуда она не денется. Ну скажи, мы ведь пойдем на праздник, да?

Тяжело вздохнув, я обрезала очередную ветку. С этими кустами действительно было что-то не так. Сколько бы я их ни кромсала. Ни выкапывала. Всё одно — летом вдоль всего забора вылезет на радость дочери, и примется душить её так нелюбимый крыжовник.

Не малина, а напасть какая-то.

— Милая, не мешай. Я не хочу, чтобы мы опять осенью остались с одной сушеной малиной. Если эти кусты доберутся до моей смородины, я просто выкопаю все корни.

— А не выкопаешь, и смородину они не тронут, — выдала моя мелочь. — Ну, расскажи о празднике, ма. Пойдем ведь? Правда?

Вопросительно приподняв бровь, я уставилась на эту пакостливую ведьму. Что-то мне в ее словах не понравилось. А ведь и правда, ползла малина исключительно в одну сторону. А вот смородину, которую дочь ела — не трогала. Магия? Да. И кажется, я даже знаю чья! Что тут догадываться? Да Юниль просто ненавидела компот из крыжовника. Я с кружкой за ней по всему дому бегала…

— Юниль! А ну, объяснись, — уперев руки в бока, сурово взглянула на вмиг присмиревшую дочь. — Уж не ты ли натравливаешь малину на мой крыжовник? Ты хоть представляешь, с каким трудом мы с Аммой его выращивали? Ах, ты поганка лесная! Ох, и отхожу я тебя хворостиной. Прямо здесь плясать начнешь и без всякого праздника.

— Ну, мама! Он противный, — она скривилась. — Зачем вы его вообще посадили. Гадость кислая.

— А я его очень люблю. И выходит, моя заботливая доченька истребляет то, что мне дорого? Я жду объяснений!

— Я лишь немного сократила эту… урожайность. Во! — выдала она. — Никуда эта пакость не денется. Растет же. Ма, ну так мы идем на праздник? Там морковные пирожки будут. И леденцы, — она состряпала такое несчастное личико, что точно захотелось хворостину взять. — А ещё можно будет потанцевать у огня. Мы ведь никогда не плясали, ма. Баба говорила, что ты умеешь красиво двигаться. Правда?