Чужая сила

Ну холмом эту возвышенность я бы не назвал, это слишком громкое слово. Скорее это холмик. Кстати — обычно на городских кладбищах такого не встретишь, они всегда ровные как стол. А тут — вот, имеется. С другой стороны — не так я и много кладбищ видел, а на их старых территориях вовсе не бывал.

На холмике была только одна могила, с толстенной, широченной и тяжеленной даже на вид гранитной плитой, высоким памятником в виде бога Зевса, держащего в руках зигзагообразные молнии, и невысокой оградкой.

Хозяин кладбища сидел на этой самой плите, положив руки на колени, и смотрел на то, как мы поднимаемся по холму, все ближе подходя к нему.

Если честно — я был немного разочарован его внешним видом. По дороге мне рисовались картины в стиле фильмов ужасов, и я подсознательно ждал чего-то эффектного, страшного и притягательного одновременно, некоего апофеоза Смерти. Опять же, другое его имя — Костяной царь. Звучит? Звучит. И к этому имени должен прилагаться соответствующий персонаж. Ну не знаю — скелет в золотой короне и плаще из человеческой кожи, полупризрачный труп с лицом-черепом, барон Сэмади из гаитянского фольклора, наконец. Веселый, нахальный, в цилиндре, с сигарой в зубах и соленым арахисом в кармане.

И что в результате? Шагая по росистой траве, я смотрел на рослую фигуру в черном глухом одеянии, к которому больше всего подходило слово «балахон», и с капюшоном на голове. Она казалась продолжением плиты, на которой сидела. Памятник, как есть.

Нифонтов скрипнул калиткой и остановился перед ней.

— Мой привет тебе, владыка мертвых, — почтительно произнес он. — Прости, если побеспокоили, но без твоего совета и, если возможно, помощи, нам не обойтись.

Капюшон качнулся, Хозяин кладбища повернул голову к нам, и я понял, что все-таки он жутковатый. Там, внутри, в капюшоне, не было ничего, только два красных огонька, как видно — глаза. Остальное — непроглядный мрак.

— Совет, — голос у Костяного царя был гулкий, но глухой, будто он через вату говорил. Или через подушку. — Я не занимаюсь подобным, человек, это мне не по чину. Про помощь я и не говорю. Живым — живое, мертвым — мертвое. Я правлю своим народом, если надо — защищаю его. Или, наоборот, караю тех, кто ослушался моего повеления. Ты не из него. Вот если после смерти тебя у меня здесь похоронят, то заходи.

— Я не из твоего народа, это так, — Николай и не подумал сдаваться. — Но некоторое отношение и к нему, и к другим детям ночи я имею.

Он распахнул куртку и показал ему рукоять ножа, как когда-то ведьме.

Хозяин кладбища внезапно рассмеялся. Смех у него был крайне неприятный, он мне напомнил скрип старых дверей и одновременно с этим раскаты грома. Впечатляющий такой смех.

— Не молод ты для подобной службы? — спросил он у Нифонтова. — Как-никак его императорского величества канцелярия по делам тайным и инфернальным, шутка ли? Там народ солидный работал, я с ними пару раз дела имел в старые времена. А ты-то — мальчишка. Коллежский регистратор, поди, не выше?

— Я оценил юмор, — весело сказал Нифонтов. — Повелитель, вы же прекрасно осведомлены, что и канцелярии давно нет, и императора, и всего остального тоже. И я знаю, что вы это знаете. И то, что я просто так, без дела бы к вам не сунулся, вы тоже понимаете. Так, может, все же поговорим?

— Торопливые какие стали люди, — немного печально произнес Хозяин. — Ладно живые, с вами все понятно. Но и мертвые не лучше. Казалось бы — все, ты здесь, тот путь завершен, тело твое в земле, куда теперь спешить? Нет, даже здесь торопятся. Да мало того — почтения в них не стало, разумности. До чего дошло — новопреставленные по первости командовать тут пытаются. Мной! Волю свою диктовать пробуют.

— Да ладно? — вырвалось у меня.

Я себе такого даже представить не мог, всем нутром ощущая мощь, исходящую от этого существа. Она была безгранична, как небо, и давила на меня словно та плита, на которой он сидел. Нет, это был не страх, скорее я себе сейчас казался муравьем, над которым нависла нога в ботинке и вот-вот на него наступит.

— То-то и оно, — я сразу же пожалел о том, что подал голос, поскольку капюшон повернулся в мою сторону и красные точки уставились на меня. — Одного тут недавно закопали в южной части. По-старому закопали, не сжигали, сейчас это редкость. Народу много было, гроб из красного дерева, венков ему навалили на могилу, стелу в тот же день поставили мраморную, все честь по чести. Ну, думаю, наверно, достойный человек был. Может, писатель или военачальник. Я люблю, когда у меня хоронят людей творческих или военных, с ними пообщаться интересно. Оказалось — нет, государев человек.

— Кто? — вырвалось у меня.

— Чиновник, — хмыкнул Нифонтов. — Ну, и что дальше?