Чужая сила

Что до меня — я в этом разговоре практически не участвовал, обойдясь парой реплик в тот момент, когда речь зашла на тему: «стучать — не стучать». Двух мнений быть не могло — стучать, но поскольку предполагаемая деятельность нашего потенциального клиента выглядела «чистой», по крайней мере, сейчас и на словах, то и проблемам взяться было неоткуда.

К концу мероприятия я даже почувствовал к этому человеку симпатию. Он достаточно быстро выяснил все его интересующее, а после заявил предправу:

— В принципе все, дальше пусть пока работают юристы. Открытие счета и все остальное нашего общего непосредственного участия не требует, за исключением нескольких подписей. Я так думаю, пусть ваши сотрудники идут себе, а мы с вами еще поговорим о тарифах, ставках и льготах для крупных клиентов.

— Сдается мне — выгорела сделка, — радостно прошептал нам Волконский, как только вышел из кабинета.

— Правда, я так и не понял — накой мы там были нужны, — заметил Винокуров, представлявший казначейство. — Ладно — валютчики, кредитники, операционный. Наше-то хозяйство здесь с какого бока? Или вон Сашкино?

— Да-да, — поддакнул я, таращась в экран телефона.

На нем красовалась свеженькая фотография Федотовой и Денисенковой, пришедшая мне по «вотсапу». На ней они достаточно эротично вдвоем облизывали одно мороженое. Мое мороженое! Это следовало из пояснительной фразы, приложенной к фотке и гласившей: «Мы спасли твое мороженко от таяния. Мы молодцы, а ты теперь нам должен».

— Не бубни, — сдвинул брови Волконский. — Тебя отпустили — вот и иди себе на рабочее место. И все остальные тоже могут последовать его примеру. Идите, идите, солнце еще высоко.

С последним было поспорить трудно — солнце было еше высоко и жарило нещадно. Да и вечером, когда оно начало крениться к закату, зной все равно не спал.

Из метро я вывалился мокрый, как мышь, и единственное, что успокаивало, так это то, что остальные пассажиры выглядели не лучше. Вообще-то метрополитен закупает новые комфортные вагоны с кондиционерами, но их пока меньше, чем старых составов, в которых и вентиляция-то работает через раз. В смысле — в одном вагоне работает, в другом — нет. Следовательно — пассажиры из первого вагона более-менее в нем дышать могут, а те, кто попал во второй, проверяют себя на выживаемость и сопротивляемость недружелюбной окружающей среде. А если в такой вагон еще и бомж зайдет, то там «Фактор страха» начнется.

Если честно — эта поездка меня окончательно добила, исчерпав последние силы. Через парк я уже не шел, а тащился, несмотря на то, что в нем было более-менее прохладно, и приятный ветерок освежал мою спину. Не было у меня уже сил этому радоваться. И думать тоже о чем-либо сил не было. Одно желание было — в душ сходить и после этого спать лечь. Хрен с ним, что время детское.

И именно из-за такого состояния я не сразу услышал, как меня окликнул человек, сидящий на скамейке. Просто пропустил его слова мимо ушей. И среагировал только тогда, когда он снова назвал мою фамилию, только уже громче.

Глава двадцать вторая

— Ты Смолин? — переспросил у меня средних лет мужчина, привстав со скамейки и взглянув на экран смартфона.

Был он невысок, но при этом крепко сложен, я бы сказал — поджар. И еще от него за километр пахло криминалом, эту публику я ни с кем не спутаю, благо вырос в спальном районе. Да вон, собственно, и «партаки». На правой руке, на безымянном пальце, перстень с белой полосой в центре и короной сверху, если память мне не изменяет, это означает что «малолетка» товарищем была пройдена борзо. А по соседству еше и черно-белый ромб, что означает «Бей актив». Дополнял картину шрам на щеке, явно ножом кто-то хорошо поработал.

От меня-то этому красавцу чего надо? Я к той жизни никаким краем.

— Положим, — насторожился я. — А чего надо?

— Поговорить, — мужчина подошел ко мне. — Тема есть.

— Не припоминаю, чтобы мы были знакомы, — резко ответил я.

Вся вялость, которая накопилась во мне за этот долгий и жаркий день, слетела с меня, как шелуха с луковицы. Рефлексы есть рефлексы. Просто вся эта ситуация напомнила мне годы юности, приблизительно так же в свое время пацаны из соседнего, недружественного нам, седьмого микрорайона начинали «заводки», как правило, связанные с тем, что кто-то из наших «заклеил» девчулю из их охотничьих угодий. Финал всегда был один — мордобой различной степени тяжести.

Но это когда было? И я уже не пацан, да и этот мужик вроде как не тинейджер. Опять же — не по чину ему вроде такие вещи, он же не «гопник»?

— А это неважно, — растянул губы в улыбке он. — Я-то тебя знаю.

— Приятель, ты не с нашей улицы, — растягивая слова, процедил я. — И даже не из нашего района. Чего надо?

— Сказано — поговорить, — раздался хрипловатый голос у меня за плечом. — Да ты не ссы, мы тебя рихтовать сегодня не станем, оно нам не надо. Побазарим — и все. Отвечаю. Не, если ты борзеть будешь, то тогда возможны варианты.