Чужая сила

Но нож воткнуть в притолоку комнаты не забыл. Не худо бы над порогом дома, но тогда его углядит мама. Это ни к чему.

Впрочем, я Полине Олеговне поверил. Похоже все это на правду. И Нифонтов тогда говорил, что не все ведьмы даже знают, что они ведьмы. Эта знает, но все равно предпочла простую человеческую жизнь.

А утром, чуть свет, я уехал в Москву. Нет, это не был побег от себя, просто решил не терять целый день. Плюс мне вспомнился ужас маминых сборов перед отъездом с дачи, когда она гоняет всех по дому со словами: «Ну хоть бы раз по-людски собраться и уехать».

И наконец — надо же узнать, поймали подъездные удава в подвале или нет?

Глава семнадцатая

— Вот тогда он ка-а-ак хвостом махнет! — взахлеб рассказывал мне Родька, размахивая мохнатыми лапками и чуть не снося со стола стаканы с квасом. — И Кузьмича ка-а-а-ак о стенку треснет! Тот даже охнуть не успел.

— Так и было, — степенно подтвердил Вавила Силыч. — Опять Кузьмичу не повезло. И в первый раз ему досталось, и теперь. Но ничего, схомутали гадину.

Когда я приехал домой, эта парочка сидела за столом, распивая двухлитровую баклажку кваса, которую откуда-то припер подъездный. Насколько я понял, так они праздновали свою победу над зловредным пресмыкающимся и сдержанно, по-мужски, хвалили друг друга, преуменьшая свои заслуги и отдавая пальму первенства собеседнику.

— Первую помощь-то ему оказали? — обеспокоился я о судьбе незнакомого мне невезучего Кузьмича.

— Само собой, — заверил меня Вавила Силыч. — А как же.

— А вообще — не такой он и страшный, этот удав, — заявил мне Родька, ополовинив стакан с пенным напитком и потерев нос, в который, похоже, ударили газы. — Я вот как-то давно в болотах на полоза наткнулся, когда туда по клюкву ходил с тогдашним хозяином — вот тот да, тот очень страхолюдный. И поздоровее будет, в смысле — подлиннее.

— Ну ты просто сетчатого питона не видел, — резонно заметил я. — Боюсь, перед ним и полоз спасует. Да и анаконды вроде тоже длиной в два этажа бывают.

— А они на золото навести могут, эти твои анаконды? — со скрытым превосходством поинтересовался Родька. — Или в молодца перекинуться и девку под землю увести, чтобы там ее, значит, того? Вот то-то. Наш полоз — он не прост. А эти — просто змеюки безмозглые.

Читал я про этого полоза. У Бажова или еще где. Вот только в наших местах данное диво не водится вроде, он то ли в Сибири, то ли на Урале обитает. Помотало Родьку по стране, однако.

— Еще он очень тяжелый был, — Вавила Силыч допил стакан и наполнил его снова. — Пока до четырнадцатого дома дотащили, все умаялись. Ну это ладно. У тебя-то как? Нашел чего?

— А как же, — я достал из кармана полтинник и крутанул его на столе. — Вот, целую одну монету.

Родька цапнул денежку, остановив ее кружение, куснул ее и сказал подъездному:

— Серебро. С примесями, но настоящее.

— Негусто, — заметил Вавила Силыч лукаво.

— Да, — поддержал его мой помощник. — Хозяин, а чего так мало? Всего одна денежка?

— И её хватит, — потрепал его по голове я. — Не все надо брать, что в земле лежит. И вообще, жадность — плохое чувство.

— Меня послушал, сам додумался или еще кто подсказал? — проницательно спросил подъездный.

— Всего понемногу, — не стал скрывать я.

А после рассказал им о том, что случилось со мной накануне.

— Зря от перстня отказался, — дослушав меня, практично заметил Родька. — Аметист — хороший камень, особенно если чистый, с ним много чего интересного сделать можно. И в земле он полежал, это очень хорошо. Изумруд — тот в земле силу свою теряет, не любит ее. А аметист наоборот.

— Дурень ты, — отвесил ему подзатыльник Вавила Силыч. — Испытывал его лесовик, неужто не понял? Они всегда так — вроде человека из леса уже отпустили, этот бедолага уже просвет среди деревьев видит и лай собачий слышит, радуется, что вышел к людям, а лесовик хлоп — и по новой его в чащу завернет. Вот и тут то же самое — этот пенек лесной Сашу нашего вроде как хвалит, а сам в последний момент ему ловушку устраивает. Согласись он — и кто знает, что было бы.

Значит, правильно я поступил, если и подъездный той же точки зрения придерживается.

— Да и не в этом суть, — Вавила Силыч побарабанил узловатыми пальцами по столу. — Главное в другом. Честно скажу, Александр — как по мне, так не лучшая тебе досталась доля. Близ мертвых жить не каждый сдюжит.

— Так у меня и в планах нет близ них жить, — даже немного опешил я.

— Коли с ними вожжаться начнешь, так они все одно где-то поблизости отираться станут, — заявил подъездный. — Ты не забывай, не все мертвые на кладбищах лежат. Знаешь, сколько их по городу неприкаянно бродит? У-у-у-у! А как в силу войдешь, так они тебя чуять будут и тянуться, как мотыльки к свету.

Такое мне в голову даже не приходило, хоть вроде и лежало на поверхности. Этого мне не надо.

— Но то, что сила тебя сама вела — это хорошо, — подытожил Вавила Силыч. — Это значит, что принимает она тебя. Хоть что-то. Ты чего посмурнел?

— Да о мертвых задумался, — признался я. — Не хочу я, чтобы они тут шлялись. Я по ночам спокойно спать люблю.