Чужая жена – потемки

– Но я так же точно знаю, когда именно этот договор был оформлен. И сколько после этого прожил мой папочка, а?

Ковригин отпрянул от нее, как от ядовитой гадины. Сделался ему неприятным и вид ее, и запах туалетной воды, набившийся, как сладкая вата, в его ноздри. Он побарабанил пальцами по рулю, улыбнулся тетенькам, не сводившим с них глаз. Скосил глаза на Ленку. Та стояла с напряженно выпрямленной спиной и чего-то ждала.

– Я их не убивал, дурочка, – проговорил он как можно мягче и убедительнее. – Меня все устраивало. Тебя что-то волновало, да, ты плакала, помню, а меня…

– Зато теперь тебя все перестало устраивать, Владик, – Ленка судорожно пригладила выбившиеся волосы, выдернула из прически шпильку, снова воткнула ее в узел волос на затылке. Потрогала сумку, висевшую у нее на боку, будто проверяла в ней наличие чего-то важного. – Я, конечно, не верю, что это… мог сделать ты, но знай… Если ты соберешься от меня уйти, я… Я тебя уничтожу…

Глава 6

Не открывая глаз, Дина заворочалась на мягкой постели, железные пружины под ней тоненько взвизгнули, и сама она едва не завизжала, вспомнив все.

Она… где она? Правильно: она в заточении, заключении, ссылке! Под надзором страшного человека, способного унизить, оскорбить, а главное, способного убить ее! Сладкий сон, вырывая ее на семь-девять часов из реальной жизни, как правило, обрывался страшным пробуждением, отрезвляющим осознанием того, что с ней произошло. А произошло: ужас просто какой-то – что.

Начальник послал ее с поручением к своему не очень хорошему знакомому. Она туда отправилась и обнаружила там парочку трупов. Развернулась, как каждая нормальная девушка на ее месте, и побежала прочь. И тут же, как всякая ненормальная, кинулась прямиком к начальнику. А его за то время, что она поднималась по лестнице в его квартиру, тоже кто-то убить успел. Она вернулась домой, сказалась по телефону коллеге по работе больной, собрала вещи, чтобы сбежать, и…

И побег не получился, потому что в тот самый момент, когда она собиралась переступить порог ведомственной квартиры, начался самый главный в ее жизни кошмар.

Вернулся Данила Кузьмин. Вернулся за ней. Вернулся каким? Жаждущим отмщения за бесцельно проведенные им в тюрьме десять лет. И, кажется, у него все получилось. Он же явился за ней не с пустыми руками. Он явился с фотографиями, могущими стать в деле об убийстве всех троих жертв главными уликами. Уликами против нее!

– Ты теперь на крючке, дылда, ага…

Эти слова в первый день их встречи он повторял каждые десять минут. В последующие дни чуть реже, но все равно – повторял.

Из-за этих слов у Дины образовалась, похоже, огромная дырка в голове, сквозь которую извне проникали все звуки и шорохи, вызывая такую боль, от которой ей постоянно хотелось визжать.

Вот и теперь, услыхав тихий тонкий скрежет пружин панцирной койки, она болезненно дернулась, затихла, с силой зажмурила глаза. Потом выдохнула, глаза приоткрыла и слегка шевельнулась. Металлический визг повторился, и голова тут же заболела просто невыносимо. Может, она с ума сходит? Неплохо бы. Неплохо было бы сойти с ума, но как-то так, чтобы ничто ее не волновало, ничто не вспоминалось, ничего бы она не слышала и не видела.

Особенно слышать и видеть ей не хотелось Кузьмина. Но эта сволочь будто нарочно постоянно крутилась у нее перед носом. Мало того, что он вывез ее в какую-то глухомань, поселил в избе, вросшей по самые окна в землю, уложил на скрипучую панцирную койку, так еще и глаз с нее не спускал. И даже до туалета ее провожал и караулил возле большого кособокого скворечника с деревянной щеколдой вместо шпингалета.

Она в первый день, как они сюда приехали, попыталась было возмутиться. И тут же получила в ответ легкий мягкий подзатыльник и обещание вообще ее на цепь посадить. Дина смирилась, замолчала, терпела, а на мучителя своего нарочно старалась не смотреть.

Со стороны крохотной кухни, вместившей деревянный стол с двумя табуретками, скамейку с керосинкой и парой ведер, раздались тяжелые шаги Кузьмина. И через мгновение в дверном проеме, задрапированном тонкой прозрачной клеенкой, появилась коротко стриженная белобрысая башка Данилы.

– Проснулась, дылда?

Дина в ответ слегка шевельнула подбородком вверх-вниз, что означало – да, проснулась.

– Вставай, готовь завтрак, быстро. Я есть хочу! – капризно заявил Кузьмин и шагнул в комнату, где спала Дина, подошел к ее койке (его ложе стояло в кухне за русской печкой) и потянул с нее одеяло. – Вставай, Игнатова!

Она переполошилась и вцепилась в край цветастого одеяла, ведь на ней была лишь короткая, выше пупка, футболка и трусы, и ничего более.

Одеяло, подушки, посуду и кое-что из еды Кузьмин привез с собой. Позволил ей взять с собой немного одежды, запретив прихватить многое из того, что она собрала в дорожные сумки. Что-то даже позволил прикупить, решив, что вечернее платье дылде на природе ни к чему.