Чужая жена – за долги

–  Но я ведь желаю! –  хныкнула я.

–  Нет, - отрезал он, –  ты позволяешь мне желать тебя.

Ещё раз поцеловал меня  –  легко, словно коснулся крыльями бабочки, и отстранился.

–  Давай ты сейчас приведешь себя в порядок, нарядишься в то чудесное синее платье, которое мы купили перед вылетом, и придёшь в беседку. Она прямо на берегу. Буду ждать тебя там.

Он встал и вышел, а я могла только разочаровано хныкать.

Но почему, почему он такой...несносный, непробиваемый, жестокий... Почему всё и всегда случатся по его? Но при этом я не чувствую, что прогибаюсь под него, скорее мне хочется сладко выгибаться под ним и стонать ему в губы его же имя.

Посетовав немного на судьбу, я всё-таки отправилась в ванну. А потом с удовольствием извлекла из чемодана синее платье. Его мы купили едва не перед отлётом, в duty free. Я не хотела брать – куда такую красоту на островах? Но Кирилл уговорил, шепнув на ушко: «Для меня».

И вот теперь я стояла перед зеркалом, и напоминала самой себе эльфийскую принцессу. Платье было двуслойным – нижний, более тяжёлый, из атласа. Верхний, струящийся, лёгкий – из тонкой мерцающей ткани. Синий цвет подчёркивал белизну моей кожи, оттенял цвет глаз и красиво сочетался со струившимися по спине крупными золотистыми локонами.

К нему отлично подошли серебряные босоножки-«верёвочки» на лёгком каблучке и заколка-орхидея.

Глубокий вырез мне очень хотелось прикрыть каким-нибудь шарфом – я впервые надевала что-то настолько открытое, но подходящего шарфа у меня не было.

Поэтому я уложила волосы на плечо, чтобы хоть как-то спрятать откровенный вырез, и пошла туда, где меня ждал мой невероятный и жестокий муж.

Платье развевалось за спиной, будто прозрачные крылья. Атлас приятно холодил тело – ведь на мне под платьем были только синие стринги с бабочкой сзади. Кирилл их купил, потому что мечтал увидеть, как эта бабочка будет порхать над моей попкой.

Я улыбалась, тихонько посмеивалась и, наверное, светилась сейчас от счастья. Такой красивой я себя ещё никогда не ощущала.

Меня поймали в полёте, прокружили на руках, усадили на мягкие подушки.

Кирилл протянул мне бокал шампанского и произнёс:

– За нас, моя королева.

Он тоже успел принять ванну и переодеться. И в противовес нарядной мне выглядел очень по-домашнему в светлых льняных брюках и светлой же рубашке с коротким рукавом.

Несколько минут мы молча пили шампанское под шепот прибоя. Потом Кирилл включил тихую музыку – здесь в беседке был размещён целый музыкальный центр – и протянул мне руку:

– Потанцуешь со мной?

Я вложила свою ладонь в его, он властно притянул меня к себе и закружил по беседке.

Мне казалось, что я сплю.

Простой танец под тропическими звёздами он сумел превратить в сказку тем, как вёл меня, как касался, как направлял. Рядом с ним я будто летела над деревянным настилом беседки.

Когда музыка стихла, мы стояли, обнявшись, и переводили дыхание. Кирилл играл с моими волосами, пропуская пряди сквозь пальцы.

Потом поднял на руки и усадил на один из диванчиков, уложив мои ноги себе на колени.

– Тебе надо больше доверять партнёру, – сказал он. – Просто помни: в танце и сексе – ведёт мужчина. Ты должна лишь расслабляться и подстраиваться под ритм.

О, боже! От одних только этих слов у меня становилось мокро между ног. Я судорожно сжала бёдра.

Это не укрылось от Кирилла.

Он усмехнулся и повёл рукой вверх – от щиколотки и дальше. Плавно, но неотвратимо. Лёгкая ткань скользила у него под пальцами, как вода.

– Я хочу, чтобы ты рассказала мне о себе, – тоном, не терпящим возражений, произнёс он.

Я позволила себе хмыкнуть:

– Ты же сказал, что знаешь обо мне всё, даже цвет моих любимых трусиков.

Он коварно усмехнулся, и продолжил вести рукой всё выше.

У меня сбивалось дыхание и путались мысли.

– Многое, но не всё, – педантично уточнил Кирилл. – А хочу знать всё. Рассказывай.

Он произнёс это так… таким тоном… будто сказал: «Раздевайся!» И я начала рассказывать: о школе, о колледже, о Марте, перескакивая с пятого на десятое, путаясь в последовательности событий.

И это было немудрено, ведь его рука уже добралась до линии трусиков и теперь гуляла по ней. Потом он осторожно сдвинул в сторону край белья и коснулся меня там…

Я ахнула и едва не задохнулась от нахлынувших эмоций.

– Разве я разрешал тебе останавливаться? – властно проговорил Кирилл.

А в это время один его палец проник в меня, совсем чуть-чуть и начал осторожно двигаться внутри.

– Продолжай, – сказал он, – от этого зависит твоя жизнь, Шахрезада.

Я попробовала, честно попробовала… Но куда интереснее мне было бы насаживаться на его палец…

Но Кирилл коварно ухмыльнулся.

– Разве я разрешил тебе двигаться? – прошептал он, наклоняясь к уху и, при этом, касаясь так откровенно, что меня выгнуло дугой…

– Ты несносный… Ты… Ты…

– Разве я разрешал тебе спорить со мной?

Он перехватил моё запястье, нежно сжав его, и впился в мои губы жадным поцелуем. При этом его пальцы продолжали терзать моё лоно  – кружа у входа, неглубоко проникая, растирая, надавливая…

До этого я думала, что выражение – «искры из глаз» – образное, пока не пережила это сама.