Чужак

Элис поморщилась. Каждый раз, опуская молоток, она представляла вместо комков руды ухмыляющиеся физиономии Горли, Мертона и Уира. Молоток врезался в камни с такой силой, что они превращались в крохотные камешки. Элис широко улыбнулась. Ох, если бы она могла свободно орудовать молотком, разбивая гранит счетной конторы и письменные столы, за которыми сидели управляющие. Какое было бы великолепное зрелище – она, размахивающая молотком точно ангел разрушения!

– Разве это не констебли Типпетт, Оливер и Байс? – неожиданно спросила Ивлин.

Молоток Элис замер в воздухе. Она нахмурилась. Констебли казались темно-синими силуэтами на усеянном камнями дворе. Элис вместе с другими наземными рабочими смотрела, как констебли шли по двору. Типпетт и Оливер шагали впереди, а Байс следовал за ними как побитая собачонка.

– Они приходят сюда только тогда, когда что-то случается, – со страхом пробормотала Дебора. – Ведь Джордж и Джо сегодня не вышли на работу. И если бы Типпетт захотел посадить в тюрьму еще кого-то или избить у всех на глазах, то никто не смог бы его остановить.

Когда старший констебль и двое других вошли в машинный зал, сердце Элис укатилось в пятки.

– Кого, по-вашему, они хотят видеть? – пробормотала она.

– Откуда же я знаю… – Ивлин покачала головой. – Там ведь только механики и кочегары. И никто из них не затевал никаких беспорядков.

– Там и новый парень, – напомнила Дебора. – Забыла его имя.

– Саймон, – выдавила Элис сквозь онемевшие губы. – Саймон Шарп.

Прошла целая ночь с тех пор, как Саймон «случайно» споткнулся о старшего констебля. За эту ночь у Типпетта было время подумать и налиться злобой, а Типпетт, обозлившийся на кого-либо, превращался в сущего дьявола. Однажды он едва не сломал ногу человеку, отпустившему шуточку на его счет. Типпетт избил беднягу под каким-то надуманным предлогом. И ни одна душа не протестовала, даже тот человек, которого он едва не покалечил.

– Какой он красавец, – прищелкнула языком одна из дробильщиц. – Ну, этот, новый парень.

Ивлин со вздохом покачала головой:

– После того, что сделает с ним Типпетт, его вряд ли назовут красивым. Да и Оливер любит задать хорошую трепку.

Холодная тошнота подкатила к горлу Элис. Должна ли она сделать что-либо? Может, побежать в машинный зал и попытаться увести оттуда старшего констебля? Но вряд ли Типпетта можно уговорить. Он не понимал ни логики, ни рассуждений. Сторожевой пес, вскормленный неприязнью и издевательствами над окружающими. И ее, Элис, присутствие обозлит его еще больше.

«Просто ты не хочешь рисковать собственной шеей», – прошептал какой-то голосок у нее в голове.

Она едва знала Саймона и ничем не была ему обязана. Но все равно стыд жег щеки. Да-да, она боится! Боится того, что может сделать с ней Типпетт. Пока что женщин он не бил. Но всегда бывает первый раз.

Типпетт и Оливер неожиданно вышли из зала. Через несколько секунд за ними последовал Байс. Все трое взгромоздились на привязанных неподалеку коней и направились к деревне.

– Недолго они там пробыли, – заметила Дебора.

– Может, Типпетт просто надрал ему уши? – предположила одна из женщин.

Элис ужасно хотелось побежать в машинный зал, но разум приказывал стоять на месте.

Потом в дверях зала, словно солнечный луч, появился Саймон. Ни единого синяка. И совсем не хромал.

Неожиданное головокружение угрожало бросить Элис на землю, но она опиралась на молоток, пока не стало легче.

– Если Типпетту нужен был именно Шарп, – прошептала Ивлин, – то лишь для того, чтобы поговорить. Повезло парню.

– Повезло нам, – подмигнула Дебора. – Вот была бы жалость, если бы что-то случилось с его лицом.

– Или с другими важными частями тела, – хихикнула другая дробильщица.

Все женщины рассмеялись. Все, кроме Элис. Та не могла смеяться. И не могла вымолвить ни слова. Слишком велико было облегчение.

Саймон же ловко свернул сигарету, вытащил из кармана спичку, чиркнул ею о стену и закурил. Несколько минут он лениво покуривал, оглядывая двор. Его взгляд на мгновение задержался на Элис, и она, несмотря на разделявшее их расстояние, тотчас же почувствовала его настороженность.

Оттолкнувшись от двери, Саймон зашагал по двору. Шагал медленно, но все же было очевидно, что он шел к какой-то цели.

– Щипайте щеки и кусайте губы, девушки, – зашипела Ивлин. – Он идет сюда.

Дробильщицы постарше только усмехнулись, но молодые одинокие девушки стащили грязные перчатки, чтобы пригладить волосы и оправить одежду. Элис нарочно не сделала ничего подобного. Она подняла свой молоток и снова принялась дробить руду. Саймон подошел ближе, пробравшись между хихикавшими и улыбавшимися дробильщицами, но она продолжала работать.

Несколько минут он просто следил за ней, то и дело поднося сигарету к губам и затягиваясь. Он держал сигарету как рабочий, между указательным и большим пальцами, но это все равно завораживало. Элис пыталась не смотреть на него и сосредоточиться на своей работе, но краем глаза все же поглядывала. Он опускал руку после каждой затяжки, а когда выдыхал дым… О, это было так изящно, так чувственно!