Чужак

Саймон никогда не верил, что сможет иметь жену и детей, да и не хотел этого. Но сейчас, наблюдая, как Генри и Сара смотрели друг на друга, он ощущал какое-то странное тепло, разгоравшееся в груди, и поглядывал при этом на хорошенькую Элис, сидевшую рядом.

«Осторожно. Нельзя поддаваться эмоциям. Это ставит миссию под удар», – говорил он себе. И действительно, ему необходима была ясная голова.

Но он напрасно боролся с собой. Это место, вернее, эти люди… они уже преобразили его, лишили душевного покоя, необходимого для выполнения задания. Но он человек опытный и найдет способ все уладить.

Однако в его планах неизменно присутствовали Карры, главным образом – Элис; именно она была ключом к пониманию всего, что происходило на «Уилл-Просперити». В этот момент между братом и сестрой вновь разгорелся спор.

– Хотя другие шахты закрываются, наша приносит хорошую прибыль, – заметила Элис. – Не понимаю, почему мы не можем надавить на управляющих и потребовать повышения жалованья.

Генри покачал головой:

– Только не давить. Эти управляющие – упертые ублюдки. Надави на них – и они тоже надавят. Нужно действовать медленно и осторожно.

– У тебя, Генри, все слишком уж медленно. И ты сам не знаешь, чем будешь кормить ребенка, когда он появится.

– Вот когда появится, тогда я и изложу все управляющим. Всему свое время.

Саймон, видевший счетные книги, знал, как велика была разница между прибылями хозяев и жалованьем рабочих. Даже Генри, искавший примирения между сторонами, пришел бы в ярость, узнав правду. Но не мог же Саймон признаться, что вломился в контору компании, вскрыл сейф и просмотрел все книги…

– Кто-то должен их подтолкнуть, – заявила Элис. – И если не ты, то это сделаю я.

– Еще бы не ты! Паровой молот по имени Элис мчится вперед и забывает о том, что может оказаться в тюрьме или лишиться места.

Сара с улыбкой взглянула на гостя.

– Генри должен был предупредить вас. Эти битвы происходят у нас каждый вечер.

– Только потому, что Генри настаивает на том, чтобы двигаться со скоростью пьяной черепахи, – не успокаивалась Элис.

– Это потому, что у моей сестры доброе сердце и деликатность бешеного быка.

– Похоже, вы оба хотите одного и того же, – заметил Саймон. – Просто тактика у вас абсолютно разная.

Тут Элис поднялась. Когда же он отодвинул стул, чтобы освободить ей место, их руки соприкоснулись. Она принялась убирать пустые тарелки, и Саймон вскочил, чтобы ей помочь. Элис пыталась остановить его, но он настоял. Их пальцы снова соприкасались, пока они передавали друг другу посуду. Когда на столе ничего не осталась, она поставила чайник на плиту и сняла три кружки с крючков на стене.

– Черт! Забыла попросить у соседей четвертую.

Прежде чем он успел сказать, что не хочет чаю, она вылетела из дома. Саймон же уселся на свое место. Огонь в плите все еще горел, но казалось, что тепло и свет исчезли после ухода Элис.

– Она задаст мне трепку, если я попытаюсь извиниться за нее, – со вздохом пробормотал Генри.

– Не за что извиняться, – ответил Саймон.

– Она всегда была упрямой, – продолжал Генри. – А когда шесть лет назад наш па погиб в шахте, а ма заболела и тоже умерла, потому что у нас нет хорошего доктора, – вот тогда Элис обрела цель в жизни.

Улыбка тронула губы Саймона, но сердце сжалось от сочувствия к старшим Каррам. Впрочем, история эта была самой обычной. Невольно вздохнув, он пробормотал:

– Я понимаю, что это такое.

У него всегда была какая-то цель, и борьба его никогда не заканчивалась. Но он, в отличие от Элис, никогда не боролся за себя – только за других. Даже в армии чаще всего заботился не о себе, а о том, как уберечь от смерти своих друзей.

При мысли об этом Саймон нахмурился. Почему он никогда не сражался за себя, всегда за кого-то? Может, потому, что легче защищать других, чем самого себя?

Как странно… Ведь когда у него самого возникали конфликты с близкими, он отступал – и искал другую войну, чтобы воевать за интересы других людей.

– Вот и мы! – Элис вошла в кухню, размахивая глиняной кружкой. – Она выщерблена только в одном месте, поэтому поставим ее для гостя. Поверните ее ручкой вправо, чтобы не поранить губы.

Несмотря на возражения невестки, Элис принялась готовить чай.

– Я сама могу обо всем позаботиться, – пробурчала Сара.

– И ковылять по комнате со своим огромным животом, сбивая все на пол? Нет, спасибо.

Интонации Элис были шутливыми и добрыми, и ее невестка только улыбалась.

Вскоре чайник засвистел, и Элис добавила молока в каждую чашку, прежде чем налить чаю. Минуту спустя на столе появились четыре полные кружки, а также тминный кекс, ранее завернутый в тонкую муслиновую тряпочку. Саймон поднес кружку к лицу, вдыхая душистый аромат. Чай был лучше, чем тот, что подавали в доме холостяков, но по сравнению с тем, что пили в доме его отца, просто жалкие черные палочки. Отец пил чай специального сорта – смесь «Ассама» и «Формозы», – а молоко всегда добавлялось в последнюю очередь. Но сейчас Саймон с удовольствием прихлебывал чай, который казался ему намного вкуснее, чем любые специальные смеси, поданные в севрском фарфоре.