Чужак в чужой стране. Книга 10

— Да. Но Патти этого не видит. Она как невинный ребенок. Она есть Бог и действует соответственно с этим… Только не ведает, что она Бог.

— Хм… такова уж наша Пат. Она верит этому лишь тогда, когда я ей это повторяю, да еще с «выражением». Джилл, есть только три места, где можно искать истину. Есть Наука, — но я узнал о том, как устроена Вселенная больше, когда еще был совсем малышом, нежели об этом знают земные ученые. Им известно так мало, что я не смог побеседовать с ними даже о такой элементарной штуке, как левитация… Я нисколько не унижаю ученых. То, что они делают, верно и нужно, я это полностью грокк. Но они не ищут то, что ищу я, — ты не можешь грокк пустыню, сосчитав, сколько в ней зернышек песка. Далее есть философия, которая, как полагают, объясняет все. Так ли? Багаж, который предъявляет любой философ на выходе, тот же самый, с которым он вошел; исключение — те, что обманывают самих себя и доказывают свои выводы собственными предпосылками. Вроде Канта. И все прочие, что бесконечно ходят по кругу, гоняясь за собственным хвостом. Поэтому ответ должен быть здесь. — Он показал на груду книг. — Только там его нет. Отдельные куски, как я грокк, — верны, но их сочетание — никогда. А если и попадется что-то дельное, то от вас обязательно потребуют, чтобы самое трудное было принято на веру.

Вера! Грязное слово, странно, что ты не упомянула его, когда обучала меня ругательствам, которые не употребляются в порядочном обществе.

Джилл улыбнулась.

— Майк, да никак ты пошутил!

— Я не собираюсь шутить… и мне это не кажется смешным. Джилл, я ведь даже тебе оказал плохую услугу — раньше ты часто смеялась. А я так и не научился смеяться… Теперь и ты забыла смех… Вместо того, чтобы мне стать человеком, ты становишься марсианином.

— Я счастлива, милый. Ты, наверное, далеко не всегда слышишь, как я смеюсь.

— Даже если б ты рассмеялась на середине Маркет-Стрит, я и то услышал бы. Я грокк. С тех пор как я перестал бояться смеха, я всегда его замечал, особенно если смеялась ты. Если бы я грокк

смех, я бы грокк и людей, так мне кажется. Тогда я смог бы помочь таким, как Пат. Научить ее тому, что знаю, и узнать то, что знает она. Мы бы поняли друг друга.

— Майк, все, что тебе надо сделать для Патти, это видеться с нею почаще. А мы встречаемся так редко! Давай уедем их этих мерзких туманов. Она сейчас дома — цирковой сезон закончился. Съездим на юг и повидаемся… мне всегда хотелось побывать в Баха-Калифорнии. А потом мы могли бы поехать еще южнее — там тепло, — взяв ее с собой. Это было бы так чудесно.

— Решено!

Она вскочила.

— Сейчас я оденусь. Ты хочешь оставить какие-нибудь книги? Я могу отправить их Джубалу.

Майк щелкнул пальцами, и все книги исчезли, кроме подарка Патти.

— Мы возьмем с собой только ее. Пат могла бы заметить. Джилл, а сейчас я хотел бы побывать в зоопарке.

— Ладно.

— Хочу плюнуть в верблюда и спросить его, почему он такой кислый. Может, верблюд — это Старейший вашей планеты? И поэтому тут все так вверх дном?

— Две шутки за один день, Майк!

— И все же я не смеюсь. И ты не смеешься. И верблюд. Может быть, он грокк — почему? Это платье годится? Тебе нужно нижнее белье?

— Будь добр, милый. Тут так прохладно.

— А ну-ка, вверх! — Он левитировал ее на два фута вверх. — Трусики. Чулки. Пояс с резинками… Туфли. Теперь вниз, и подними руки. Бюстгальтер? Он тебе не нужен. Теперь платье, и все готово. И ты красива, что бы это слово ни значило. На тебя приятно смотреть. Может быть, я наймусь на должность камеристки, если окажется, что на большее не гожусь. Ванны, шампунь, массаж, прическа, макияж, одежда на все случаи жизни. Я даже научусь делать тебе маникюр именно так, как ты любишь. Что еще будет угодно, мадам?

— Ты прекрасная камеристка, милый.

— Да, я грокк это дело. Ты выглядишь так хорошо, что я подумываю, не снять ли с тебя все и не устроить ли тебе массаж, знаешь тот, чтоб расти ближе…

— Конечно, Майк!

— Я-то думал, ты знаешь, что значит ожидание? Сначала своди меня в зоопарк и купи мне арахисовых орешков.

— Договорились, Майк.