Чужак в стране чужой

Реконструировать жуткое преступление из поведения девиц не представлялось никакой возможности — картина непрерывно менялась. Сперва ABC против Д, потом ВСД против А, или АВ против СД, или АД против СВ и так по всем возможным комбинациям, в которых четыре женщины могут цапаться друг с другом. Началось это сразу после злополучной поездки к фостеритам и продолжалось почти неделю; все это время Майкл практически не вылезал из своей комнаты, по большей части пребывая в трансе, настолько глубоком, что случись это впервые, Джубал давно объявил бы его мертвым. Теперь подобные отключки стали привычными, хочется ему лежать — ну и пусть лежит, так и весь порядок домашний пошел вверх тормашками. Эти красотки чуть не каждую секунду бегали на цыпочках «посмотреть, как там Майк»; за этим занятием у них не оставалось времени даже на приготовление обеда, тем паче на секретарскую работу. Даже непоколебимая, как утес Энн… кой хрен «даже», да она хуже всех. Ничего не видит, все забывает, ежесекундно ревет — по всякому поводу и безо всякого повода. А ведь совсем еще недавно Джубал с легкостью прозакладывал бы свою жизнь против медной пуговицы, что, доведись Энн стать свидетельницей Второго Пришествия, она, и глазом своим не моргнув, запомнит дату, время, действующих лиц, события, одним словом — все, вплоть до атмосферного давления.

Майкл вывел себя из транса в четверг вечером, и тут А, В, С и Д позабыли свои раздоры, наново сплотились в дружную команду АВСД — и бросились ему прислуживать, да какое там прислуживать, они выстилались «прениже пыли, попираемой его колесницей». Вспомнили они, наконец, и про Джубала, так что тот не стал возникать. Да и какой бы, собственно, смысл — кольнула его неприятная мысль. Начни он сейчас выяснять отношения, Майкл без труда утроит — да хоть удесятерит — жалование девицам, всего-то ему и делов, что послать Дугласу открытку. А главное — они и без этого непременно встанут на сторону мальчонки.

Одним словом, в доме снова воцарились покой и порядок, и Джубалу было, в общем-то, начхать, что маленьким его королевством правит теперь мажордом. Еду подавали вовремя, и она стала даже лучше, чем прежде; по первому же крику «К ноге!» рядом возникала девица, буквально брызжущая счастьем и вполне работоспособная, а ежели так — кой черт, у кого там больше мальчиков на побегушках, а у кого меньше. Или даже девочек на побегушках.

Кроме того, было очень интересно смотреть, насколько разительно переменился Майкл. Если неделю назад покорность этого парня казалась даже нездоровой, граничила с неврозом, то теперь он прямо лучился самоуверенностью, Джубал даже сказал бы «наглостью» — не сохрани Майкл в полной мере свою безупречную вежливость и постоянную заботу об окружающих.

Омаж девиц он принимал, как истинный феодальный сеньор^{67}, как положенный ему по праву рождения, и казался теперь не младше своих лет, а старше; голос его стал густым и звонким, и говорил Майкл уже не с робостью, а напористо и уверенно. Джубал решил, что пациент готов к воссоединению с родом людским и его можно выписывать.

Правда — напомнил себе Джубал, — оставалось одно обстоятельство: Майкл так и не научился смеяться. Он улыбался шуткам, иногда даже вроде бы их понимал, во всяком случае — не просил объяснить, что же тут смешного, он неизменно выглядел жизнерадостным, почти веселым — но никогда не смеялся.

Ладно, не такое это и дело. Пациент здоров физически и духовно, и он наконец, слава тебе Господи, стал человеком. Еще пару недель тому назад Джубал был далеко не уверен в таком результате. Выработанное годами смирение не позволяло ему приписывать заслугу себе, тут, пожалуй, больше поработали девицы. Или лучше сказать «девица»?

С самого первого дня Джубал чуть не ежедневно повторял Майклу, что рад видеть его гостем и что тот должен уйти в большой мир, как только почувствует себя на это способным. Так что его не должно было удивить, когда однажды за завтраком Майкл объявил, что уходит. Но Джубал удивился и — к еще большему своему удивлению — обиделся.

Чтобы скрыть столь неподобающие чувства, ему пришлось — безо всякой прямой необходимости — воспользоваться салфеткой.

— Да? И когда же?

— Мы уйдем сегодня.

— Ясно. Множественное число. А мы тут трое мужиков как-нибудь и сами суп себе сварим.

— С этим все будет в порядке, — успокоил его Майкл, — но ведь мне тоже кто-нибудь нужен. Я еще не знаю, как все у людей делается, и допускаю ошибки. Лучше всего, если это будет Джилл, она же хочет продолжить занятие марсианским языком, но можно и Дюка или Ларри, если ты не хочешь отпустить ни одну из девушек.

— Да никак у меня есть право голоса?

— Джубал, решать должен ты и только ты. Мы это понимаем.

(Поздравляю вас совравши — первый, наверное, раз в жизни. Останови ты свой выбор на Дюке — я и того, пожалуй, не сумел бы удержать.)

— Да, Джилл, пожалуй, самый лучший вариант. Но вы, ребята, не забывайте — здесь ваш дом.

— Мы знаем это — и вернемся. И снова разделим воду.

— Да, сынок.

— Да, отец.

— Че-го?