Чужак в стране чужой

«Как вам хорошо известно, тюрьмы и больницы объединяет одна общая черта — оттуда порой очень трудно выкарабкаться.

В некотором смысле заключенный даже меньше отрезан от окружающего мира, чем пациент; заключенный может позвать к себе адвоката, потребовать присутствия Честного Свидетеля, может апеллировать к habeas corpus^{11}

и потребовать рассмотрения своего дела в открытом суде.

И в то же самое время по обычаям нашего племени мумбо-юмбо вполне достаточно, чтобы кто-нибудь из шаманов-лекарей вывесил табличку „ПОСЕТИТЕЛИ НЕ ДОПУСКАЮТСЯ“, и несчастный узник больницы будет отрезан от мира с большей тщательностью, чем когда-то Железная Маска.

Близких родственников так просто не отвадишь, их придется пустить; беда только в том, что у Человека с Марса, похоже, нет близких родственников. Злосчастная команда „Посланника“ имела крайне мало связей с остальным населением нашей планеты; если у Человека в Железной Маске — пардон, Человека, Родившегося на Марсе, — даже и есть какие-либо родственники, способные встать на защиту его интересов, целая армия репортеров все еще не сумела их отыскать.

Так кто же защищает интересы Человека с Марса? Кто приказал окружить его автоматчиками? Что у него за жуткая такая болезнь, что никому не позволено с ним поговорить, да что там поговорить, хотя бы его увидеть? Я обращаю эти вопросы к вам, мистер Генеральный секретарь. Не надо считать наших сограждан полными идиотами, никто из них не поверит объяснениям насчет „физической слабости“ и „непривычного тяготения“ — будь это так, хрупкая медсестричка справилась бы с делом ничуть не хуже, чем до зубов вооруженный мордоворот.

А не может ли статься, что природа загадочного недуга имеет чисто финансовый характер? Или даже (скажем шепотом) политический?»

И так далее и тому подобное. Совершенно очевидная наглость, преследующая столь же очевидную цель: не дать правительству возможности отмолчаться. Джилл чувствовала, что Бен крупно рискует, бросая вызов властям, но она не имела никакого представления ни о подлинном масштабе этого риска, ни о возможных ответных действиях.

Она просмотрела остальные страницы газеты: «Чемпион», «Чемпион» и еще раз «Чемпион». Интервью капитана ван Тромпа, интервью чуть не каждого члена его команды, фотография: Генеральный секретарь Дуглас украшает орденом героическую грудь одного из героических членов, снимки марсиан и марсианских городов. И почти ничего о Смите, только короткий медицинский бюллетень: медленно поправляется после тягот пути.

— Ты вот эту газету посмотри. — Заглянувший в гостиную Бен уронил ей на колени стопку листов тонкой желтой бумаги.

«Газета» оказалась транскрипцией первой — по всей видимости — кассеты. Разговаривающие различались как «Первый голос», «Второй голос» и так далее, но в тех случаях, когда Бен сумел отождествить эти голоса, он подписал от руки фамилии. По верху первого листа шло примечание: «Все голоса — мужские». Большая часть записей свидетельствовала, что Смита кормили, умывали, массажировали, что он гулял по палате под наблюдением «доктора Нельсона» и «второго врача».

А вот тут — нечто совсем другое. Джилл вернулась к началу эпизода и начала читать внимательно.