Чужаки

— Грузчики при дут — отправишь в артиллерийский к поручику Чугункову. Распоряжение напишите на шесть дней, а там по смотрим.

Машутка выпросила у Назарова записку на новые сапоги, спросила, нет ли чего в штаб, и поехала к Луганскому.

Приняв принесенную Машуткой почту, Луганский спросил:

— Как поживаешь, Маша? Что-то я тебя редко вижу. Занята?

— Да нет, Федор Кузьмич, слоняюсь по городу, смотрю, как пьянствуют наши солдаты. Попридержали бы вы их. Совсем скоро разложатся.

— Ну! Так уж и разложатся, — поморщившись, возразил полковник. — После фронта это неудивительно. Пропьют накопленные деньги и перестанут.

— Смотрите, вам видней, — согласилась Машутка. — Вчера я на артиллерийский склад ездила. Поручик Чугунков просит, чтобы вы его заменили. Болеет он что-то.

— Болеет? Что с ним? — думая о чем-то, спросил Луганский. — Рапорт есть?

— Рапорта нет. Он, видно, стесняется, — стараясь не выдать смущения, ответила Машутка. — А болеет малярией, что ли.

— Ив роте у него неблагополучно, — недовольно продолжал Луганский, — солдаты дрянь всякую читают. Пойди скажи Зубову, пусть вторую роту пошлет. Приказ надо написать, я подпишу. Придется расследование начать.

Машутка побежала к Зубову. Сама принесла на подпись приказ и, оседлав гнедого, поскакала к Чугункову.

Вместе с Машуткой к воротам склада подошла партия рабочих. Вскоре прибыла вторая рота. Благодарный Чугунков несколько раз пожал Машутке руку.

Косясь на грузчиков, командир второй роты показал Машутке на походку Каюма, Юсупа и еще двух рабочих. Сама не понимая еще как следует, в чем дело, Машутка рассказала ему о разговоре Назарова с Каюмом.

— А-а-а, — понимающе протянул командир. — Ну, на плевать, лишь бы работали.

Вечером Машутка снова зашла на тайную квартиру к Юсупу. При входе девушки он торопливо накрыл фартуком какие-то предметы и, повернувшись, сказал:

— Хорошо, что ты пришла, Маша. Поблагодарить тебя хочу. Я даже не ожидал, что ты все так удачно сделаешь. Но ходить тебе сюда больше не надо. Опасно, да и нужды нет. Когда нужно будет, мы сами к тебе придем.

Машутка посмотрела на улыбающегося Каюма, спросила:

— Не пойму, зачем тебе так много ходить, Каюм. Ведь трудно.

— Так надо, Маша. Сейчас белье, тряпки разные носим, потом еще кое-что пронесем.

Девушка распрощалась с друзьями. Пожелала им удачи и довольная ушла к себе.

Прошло еще два дня. Воззвание было обнаружено почти во всех помещениях, где квартировали солдаты. В городе арестовали несколько человек, но безрезультатно. Машутка почти не выходила из комнаты. Она была дома и в тот вечер, когда город содрогнулся от нескольких взрывов. Подойдя к окну, Машутка посмотрела в сторону склада. Там бушевало пламя.

Глава двадцать седьмая

Жизнь Машутки опять стала бесцельной. Днем девушка всегда находилась в штабе среди множества людей. Но вот наступал вечер, и девушка оставалась наедине с собою. Вспоминались родители, Алексей. Она жаждала встречи с ним и боялась ее. Поймет ли он все, что с ней произошло?

Что делать дальше? На что решиться? Эти и многие другие вопросы жалили словно осы, лишали покоя и сна. Как-то раз доведенная до отчаяния, она взяла в руки карандаш, положила на стол тетрадь, и на бумагу полились выстраданные слова любви и сомнений. Постепенно это вошло в привычку. Теперь Машутка каждый вечер писала письма Алексею. За этим занятием ее однажды, и застал Чугунков.

— Добрый вечер, Маша! — весело приветствовал он девушку. — Что-то тебя совсем не видно. Здорова ли?

Машутка спрятала в ящик недописанное письмо, посмотрела на нежданного гостя.

— Пока здорова. Садись, я сбегаю за чаем, — сказала она, протянув руку к стоящему на столе чайнику.

— Нет, не беспокойся, не нужно. Я просто зашел навестить, тебя, да заодно и попрощаться. Ожидали, что нас вот-вот вернут на фронт, и вдруг получили распоряжение комплектовать саперные роты. Как видно, полк еще недели на две или три задержится здесь. Но это полк, а наш батальон отправляют завтра.

— Куда, на фронт? — спросила Машутка.

— Нет, в горы, в лес — партизан ловить. Говорят, только на этой неделе в районе Златоуста полетели под откос три воинских эшелона. Во многих местах взрывают полотно железной дороги, срывают мобилизацию в армию, разгоняют дружины.

— Ты думаешь, батальон с ними справится? — живо спросила Машутка.

— Не знаю. Говорят, нам дадут отдельный участок, будут, значит, и другие части.

Машутка задумалась, затем решительно встала, подошла к стене, сняла с крючка шинель.

— Идем. Буду проситься с батальоном. Здесь оставаться я больше не могу. Сил нет. Понимаешь, нет…

Чугунков поднялся со стула. С недоумением посмотрел на девушку. Машутка ожидала, что он заговорит о воззваниях, о взрыве склада. Но он медленно отвел глаза и так же медленно сказал, растягивая слова:

— Вот этого я от тебя не ожидал.

— Не могу я здесь оставаться. Не могу! — крикнула Машутка.