Чужемирец

— Помолчи, женщина, — Федор Иванович поморщился, лихорадочно одеваясь. Дикие мысли о предательстве нет-нет да и проскальзывали в голове, вызывая дрожь в руках и неприятный холодок в животе. А кто мог предать? Басмановы верны как псы. Вяземские тоже прикормлены, сыты и довольны. Годуновы амбициозны, но с Борецкими им не по пути. Мстиславские? Бельские? Захарьины? Дьявол! Развелось боярского семени, куда ни плюнь — всюду высокородные! А почему ушкуйники в Тверце? Неужто через Мсту и Вышневолоцкое озеро прокрались? Надо как-то эту проблему решать. Одними постами охотку ушкуйникам не отбить…

Он перепоясал кафтан широким поясом, нацепил шапку, и стараясь меньше шуметь, пошел к двери. Потом остановился и негромко сказал:

— Ты права, люба моя. Собирай деток. Если новгородцы и литовцы объединились — беда будет. Дам знать, когда спускаться в подземелье. А лучше сразу уходи. Ждите меня в Никольском.

— Я без тебя не пойду, — жестко заявила Елена, вытаскивая захныкавшего Ваньку из колыбели. — У меня хватит Силы, чтобы защититься.

— Дура баба! — чуть не сплюнул Федор, но вовремя спохватился. Не дело пакостить в доме. — Ладно, я сейчас нянькам дал указ, чтобы девочек собрали и сюда привели. По амулету свяжусь, если совсем худо будет. Но тогда не геройствуй, а сразу вниз уходи!

Он распахнул дверь и кивнул вскочившим гридям.

— Оставаться на местах! — приказал он. — Никого, кроме нянек, не пускать. Если в кремль ворвутся супостаты — Великую княгиню в охапку и в подземелье! А дальше знаете, что делать.

— Поняли, княже! — кивнули гриди, преданно глядя на Федора. — Не сумлевайся, справимся!

— Амулеты при вас? — решил все же спросить государь.

— Точно так! — один из телохранителей, беловолосый парень с широким округлым лицом, вытащил из-под кафтана круглый коричневый камешек.

— Применять при самом поганом случае! — нахмурился Федор Иванович, и не дожидаясь согласных ответов, заторопился в гридницу, где его ждал Борька Годунов. Что же все-таки произошло?

Пару седмиц назад Великий князь послал своего опричника на Тверцу в составе небольшого конного отряда для инспекции сторожевых постов. Засадные подразделения стрельцов, находившиеся там на постоянной основе, менялись раз в три месяца. Но полученные от разведки данные о выходе из Новгорода трех десятков кочей под предводительством Митрофана Борецкого заставили Тверь серьезно задуматься. Посадский клан никогда особо не привлекал к своим интригам ушкуйников, или делал вид, что дистанцируется от них. Было предположение, что разбойники пойдут по Онеге в Белое море. Но то был обман.

В эти же дни трехтысячный отряд Курбского, сбежавшего в Литву еще при отце Федора Иване Васильевиче, выдвинулся в направлении Пскова. Становилось худо от мысли, что в бардаке, творившемся на территории русских княжеств, ничего не понять. В Москве сейчас сидит Василий Шуйский, собирает ополчение, готовит войска к обороне. А новгородская рать вкупе с Курбским должны объединиться на Селигере и выдвинуться к Торжку. И уже оттуда вести наступление на столицу.

Распахнув двери, Федор стремительно вошел в гридницу. Борис и еще несколько воев вскочили при его появлении. Все они выглядели изможденными, грязными, словно через болото их черт волоком тащил.

— Ну? — откинув полу кафтана, Великий князь уселся на лавку возле стола, отодвинув от себя кружку с недопитым квасом. — Говори!

— Худо дело, княже! — Годунов, враз постаревший, в волнении подергал уныло повисшие усы. — Сторожевые посты в Устье вырезаны начисто. Как будто знали, как подобраться. Три десятка и еще пяток кочей прямым ходом плывут сюда. К завтрашнем дню уже могут быть у Твери. Мы только-только из Устья вышли после проверки, а вечером нас гонец догнал с известием. Вот, Харлам…

Вперед выступил низкорослый, с изрытым оспинами лицом, парень. Он стянул шапку с головы, смял ее мощными ладонями, больше похожими на весла, и громыхающим голосом заговорил:

— Ночью напали, княже. С трех сторон. Сначала маги «разбудили» магический свиток с Огнем. Выжгли начисто сторожку на левом берегу. Мы-то сразу в оружие, выскочили на берег, а тут и по нам ударили. От реки, ледяными стрелами. Враз половину ребят положило. Кто успел — амулеты раздавил, чтобы защиту поставить. Сотник Архип приказал мне садиться на лошадь и догонять опричников. Вот, я и бросился сломя голову.

— Выходит, о судьбе отряда не знаешь? — сжал зубы Федор Иванович.

— Нет, княже, — поник головой Харлам. — Погибли, наверное. Больно уж чародеи хитро продумали. Да кто против свитков устоит? Там и огнем, и льдом били. Наши маги пытались защиту выставить, так ее сразу же смело. Они еще успели крикнуть…

Воин замолчал, как будто пытался вспомнить последние минуты боя.

— Что они кричали? — нетерпеливо заерзал на лавке князь Федор. — Да не молчи, ради Сварога!

— Ага, вот! Свитки, дескать, старые, полста лет им, не меньше.

— Борецкие совсем умом рехнулись, — проворчал Годунов и встал. Ножны громко стукнули о лавку. — Надо княгиню с наследником спасать, княже. Если с Тверцы ушкуйники нагрянут — не отобьемся. У Митрофана сплошь головорезы.