Чужестранка

Я попыталась воспользоваться другой ногой как рычагом, чтобы столкнуть тяжелый сапог; это не помогло, тогда я с силой пнула Джейми в лодыжку. Он дернулся и убрал ногу.

– Что это с тобой? – поинтересовался Алек.

– Язык прикусил, – ответил Джейми, глядя на меня поверх руки, которой он прикрыл рот.

– Ну и осел же ты! Чего еще ждать от идиота, который вовремя не успевает от лошади увернуться… – И Алек приступил к долгому перечислению недостатков своего помощника, обвиняя его в неуклюжести, лени, глупости и общей бесталанности. Джейми, наименее неуклюжий человек из всех, кого я знала, опустил голову и продолжил бесстрастно жевать в ходе всей обвинительной речи, но щеки у него горели. Что касается меня, то остаток трапезы я провела, скромно опустив глаза в тарелку.

Джейми отказался от второй порции тушеного мяса и спешно покинул стол, не дослушав речь Алека. Несколько минут я и старый конюх ели молча. Вытерев тарелку последним кусочком хлеба, Алек отправил его в рот и откинулся назад, с иронией поглядывая на меня своим единственным голубым глазом.

– Мой вам совет – не дразните парня, – сказал он. – Ежели ее отец или Колум узнают про это дело, Джейми достанется больше, чем синяк под глазом.

– Жена, например? – сказала я, глядя ему в глаза. Он медленно кивнул.

– Может, и так. А это не такая жена, которая ему нужна.

– Вот как?

Я удивилась его словам – тем более после подслушанного на лугу у загона разговора.

– Ни в коем случае. Ему нужна настоящая женщина, а не девочка. Лаогера останется девчонкой и в пятьдесят. – Суровый рот искривился в подобии улыбки. – Вы, видно, думаете, я всю жизнь провел в конюшне. Но у меня была жена, ладная женщина, и разницу я понимаю очень хорошо. – Голубой глаз вспыхнул, когда Алек поднялся со скамейки. – И вы тоже, барышня.

Я невольно подняла руку, чтобы задержать его.

– Откуда вы узнали… – начала я, но Алек только фыркнул в ответ.

– У меня всего один глаз, барышня, но это не значит, что я слепой.

И он удалился, фыркнув еще раз на прощание.

Я вскоре тоже ушла и, поднимаясь по лестнице к себе в комнату, размышляла, что хотел сказать старый конюх своей последней репликой.

Глава 9

Собрание

Жизнь моя не то чтобы вошла в определенную колею, но обрела стабильность. Я вставала на рассвете вместе со всеми другими обитателями замка, завтракала в большом холле, и если у миссис Фиц не было для меня пациентов, то отправлялась работать на один из замковых огородов. Еще несколько женщин работали там все время, им помогала целая толпа мальчишек разного роста и возраста; они бегали по округе, увозили мусор и притаскивали инструменты для работы, приносили в корзинах навоз. На огородах я бывала примерно через день, иногда помогала на кухне с заготовками из плодов и ягод или просто готовила еду на каждый день, пока какой-нибудь казус не вынуждал меня поспешить в мое убежище, как я про себя называла кабинет покойного Битона.

Иногда я пользовалась приглашением Алека и навещала конюшни или загон на лугу, радостно наблюдая за тем, как лошади сбрасывают с себя клочки свалявшейся зимней шерсти и становятся гладкими и блестящими на яркой весенней травке.

Бывали вечера, когда сразу после ужина я падала в постель, измотанная работой. В иные дни, если у меня не опускались веки от усталости, я посещала собрания в большом холле, чтобы послушать песни или рассказы, игру на арфе и на волынке. Валлийского барда Гуиллина я могла слушать часами как зачарованная, несмотря на то что в большинстве случаев не понимала ни слова.

Обитатели замка начали привыкать к моему обществу, а я – к ним, кое-кто из женщин заговаривал со мной, делая несмелые попытки подружиться. Их разбирало любопытство, но на все расспросы я отвечала, пересказывая на разные лады историю, которую описывала Колуму, и через некоторое время они смирились с тем, что ничего нового не узнают. Обнаружив, что я разбираюсь в медицине, они решили этим воспользоваться и принялись донимать меня вопросами о недомоганиях детей, мужей и домашних животных, не деля последние две категории по важности.

Помимо обычной болтовни, велись разговоры о предстоящем собрании, о котором я впервые услыхала от Алека. Я пришла к выводу, что это событие весьма значительное, и стала внимательно наблюдать за приготовлениями к нему. Припасы непрестанно наполняли огромные кухни; больше двадцати готовых туш висело под навесом, где резали скот, их окуривали специальным дымом, отгоняя мух. На телегах везли бочонки с элем и спускали их в погреба, с деревенской мельницы доставляли мешки с мукой, а из садов, разбитых за стенами замка, приносили корзины вишен и абрикосов.