Чужестранка. Книга 2. Битва за любовь

Уже не впервые я пожалела о том, что ведьм не существует. Будь я одной из них, я немедленно превратила бы его в жабу, жирную и покрытую бородавками. Но я усмирила себя и попробовала объяснить еще раз истинное положение дел.

– Думаю, зад его в настоящее время вне опасности, речь идет о его шее. Англичане собираются повесить его утром.

Макраннох что-то забормотал и начал раскачиваться вперед-назад, словно медведь в слишком тесной клетке. Потом он вдруг поднялся и приблизил свой нос почти вплотную к моему. Я была настолько изнурена, что даже не отшатнулась, а только заморгала часто-часто.

– Ну а если бы я пообещал помочь вам, что бы из этого вышло? – проревел он и заметался по комнате – два шага в одну сторону, взмах меховой полы, два шага к другой стене.

Он ходил и говорил, отдуваясь на поворотах:

– Если бы я пошел к сэру Флэтчеру, что мне ему сказать? Что, мол, у вас тут есть некий капитан, который в свободное от службы время пытает заключенных? А когда он спросит, откуда мне это известно, я должен буду ответить, что какая-то заблудившаяся англичанка обнаружена моими людьми в темноте и что она мне сообщила о непристойных предложениях, сделанных капитаном ее мужу, человеку вне закона, за голову которого назначена награда, человеку, осужденному на казнь как убийца…

Макраннох остановился и со всего маху хватил огромной лапой по шаткому столу.

– А насчет того, чтобы проникнуть с моими людьми в здание… Если – заметьте, если – мы сумеем туда проникнуть…

– Вы сможете, – перебила его я. – Я могу показать вам дорогу.

– Ммфм. Возможно. Ну так если мы туда попадем, что скажет Флэтчер, обнаружив моих людей в крепости? Как он поступит? Он отрядит солдат во главе с капитаном Рэндоллом, и они огнем из орудий сровняют Элдридж-холл с землей. Нет, моя милая, не вижу…

Его речь внезапно оборвалась: со стуком распахнулась дверь, и другой лучник втолкнул в комнату Мурту и поставил перед хозяином. Макраннох был ошеломлен.

– А это еще что? – спросил он. – Можно подумать, у нас нынче майский праздник, юноши и девушки гуляют в лесу и собирают цветы, ни зимы, ни снега в помине нет!

– Это клансмен моего мужа, – сказала я. – Я ведь рассказывала…

Мурта, ни в малой мере не смущенный не слишком сердечным приемом, разглядывал медвежью стать хозяина, как бы возвращая его мысленно в далекое прошлое.

– Никак это Макраннох? – задал он вопрос чуть ли не обвиняющим тоном. – Ты ведь был на собрании тогда, в замке Леох?

Макраннох был мало сказать что удивлен.

– Ничего себе «тогда», скажу я вам! Да с тех пор почти тридцать лет миновало! Откуда ты это знаешь, малый?

– Я так и думал, – удовлетворенно кивнул Мурта. – Я сам там был. И я запомнил это собрание по той же причине, что и ты.

Макраннох пристально изучал наружность иссохшего маленького человека, как видно тоже стараясь вспомнить, каким он был когда-то.

– Да, я тебя помню, – сказал он наконец. – Имя забыл, а тебя самого помню. Ты убил одним только кинжалом раненого вепря во время тинчала. Великолепный был зверь. Маккензи еще отдал тебе его клыки, каждый смыкался в полный круг. Это была настоящая работа, дружище!

Мне показалось, что на мгновение впалые щеки Мурты дрогнули от слегка раздвинувшей губы улыбки. И тут же мне припомнились варварски прекрасные браслеты, которые я однажды надевала в Лаллиброхе. Дженни тогда сказала, что ее мать получила их в подарок от поклонника. Я уставилась на Мурту с недоверием: даже если отбросить тридцать лет, он никак не подходил на роль одержимого нежной страстью.

Вспомнив об Элен Маккензи, я вспомнила и о жемчужном ожерелье, которое было спрятано у меня в кармане на самом дне. Я извлекла его и протянула к свету.

– Я могу заплатить, – предложила я. – Нельзя, чтобы ваши люди шли на риск просто так.

Двигаясь гораздо быстрее, чем я могла ожидать от него, Макраннох схватил ожерелье.

– Где вы его взяли, мадам? – спросил он. – Вы, кажется, говорили, что ваша фамилия Фрэзер?

– Да. – Преодолев усталость, я выпрямилась. – Жемчуг принадлежит мне. Муж подарил мне ожерелье в день нашей свадьбы.

– Вот как?

Хриплый грубый голос прозвучал неожиданно мягко, и Макраннох повернулся к Мурте:

– Сын Элен? Муж этой женщины – сын Элен?

– Да, – как всегда невозмутимо, ответил Мурта. – Ежели бы вы его увидели, сразу бы догадались: лицом он весь в нее.

Макраннох с нежной осторожностью перебирал в руке сияющие жемчужины.

– Я подарил их Элен Маккензи, – сказал он. – Мой свадебный подарок ей. Я не мог надеть на нее это ожерелье как на свою жену, потому что она выбрала другого, но я так часто думал о том, как будут выглядеть эти жемчужины на ее милой шейке, что на другой женщине представить их себе не мог. Так и сказал ей и упросил принять подарок, чтобы она вспоминала обо мне, когда наденет бусы.

Он вздохнул и протянул мне ожерелье.

– Теперь оно ваше. Носите его на здоровье, милочка.

– Я постараюсь выбрать для этого более удачное время, – ответила я, стараясь не проявлять нетерпения по поводу всех этих сантиментов, – если вы поможете мне вызволить моего мужа.