Чужеземец

— Ему есть о чем тревожиться и без бродячей девчонки-сасснек, пусть она даже и прехорошенькая. — Он вскинул бровь и изобразил в мою сторону поклон, словно извинялся за комплимент. — Кроме того, у него достаточно мозгов, чтобы не сердить Каллума, похитив его племянницу, — добавил он весьма уверенно.

Племянница. По спине пробежал холодок, несмотря на теплую погоду. Племянница Маккензи из Леоха. Не говоря уже о военном вожде, который так беспечно едет рядом со мной. Более того, теперь я связана родственными узами с лордом Ловатом, главой клана Фрэзеров, с аббатом могущественного французского монастыря и великим множеством других Фрэзеров. Нет, вряд ли Джон Рэндалл решит, что имеет смысл продолжать меня преследовать. А именно ради этого и затевалось все нелепое соглашение.

Я украдкой кинула взгляд на Джейми, скачущего сейчас впереди со спиной прямой, как молодая ольха, и волосами, сверкающими под солнечными лучами, как шлем из полированного металла.

Дугал перехватил мой взгляд.

— Могло быть и хуже, точно? — спросил он, иронично выгнув бровь.

* * *

Два дня спустя мы остановились на ночлег на вересковой пустоши, неподалеку от этих странных обнажений камня, вылизанных ледником. Путешествие тянулось долго, мы ели наскоро, прямо в седле, и все очень обрадовались возможности остановиться и приготовить что-нибудь. Я еще раньше пыталась помочь кашеварам, но мою помощь относительно вежливо отклонил неразговорчивый шотландец, чьей обязанностью, очевидно, и была стряпня.

Кто-то убил утром оленя, и свежее мясо, сваренное с луком и прочими приправами, оказалось исключительно вкусным. Чуть не лопаясь от сытости и удовольствия, мы расположились у костра, чтобы послушать истории и песни. Как ни странно, коротышка Муртаг, редко открывавший рот, чтобы сказать хоть слово, обладал красивым и чистым тенором. Его с трудом уговорили спеть, но результат того стоил.

Я угнездилась рядом с Джейми, пытаясь как можно удобнее устроиться на твердом граните. Мы разбили лагерь на краю скалы. Широкий зеленоватый гранитный выступ стал для нас природным очагом, а нагромождение камней оказалось удачным укрытием для пони. Я спросила, почему бы нам не переночевать на более удобной весенней траве вересковой пустоши, но Нед Гован объяснил, что мы находимся недалеко от южной границы земель Маккензи, то есть рядом с землями Грантов и Чизхолмов.

— Лазутчики Дугала говорят, что поблизости никого нет, — говорил Нед, взобравшись на большой валун и любуясь закатом, — но никогда нельзя быть уверенным. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

Когда Муртаг заявил, что с него хватит, Руперт начал рассказывать истории. Он не умел так же элегантно обращаться со словами, как Гвиллин, зато обладал неиссякаемым запасом сказок о феях, привидениях, tannasg (или злых духах) и других обитателях шотландских гор, например, водяном коне. Эти создания, как мне дали понять, живут в любых водах, особенно любят мелководья, но поселяются и в глубоких озерах.

— Есть на восточной стороне озера Лох Гарв местечко, — говорил он, обводя взглядом всех присутствующих, чтобы убедиться, что его внимательно слушают, — которое никогда не замерзает. Там всегда стоит черная вода, даже если все остальное озеро сковано льдом, потому что это — дымоход в жилище водяного коня.

Водяной конь из Лох Гарва, как и многие другие его родственники, похитил юную деву, пришедшую к озеру за водой, утащил ее в глубины озера и сделал своей женой. Проклята будет каждая дева (или каждый юноша), встретившая на берегу красивого коня и решившая прокатиться на нем, ибо всадник, раз сев верхом, спешиться уже не может, и конь утащит его под воду, превратится в рыбу и уплывет в свой дом со злополучным всадником, накрепко соединенный с ним.

— Да, а под водой у водяного коня будут зубы, как у рыбы, — продолжал Руперт, изображая рукой, как плывет рыба, — и питается он улитками, и водорослями, и всякой холодной, мокрой дрянью. И кровь его становится холодной, как вода, и не нужен ему огонь, а ведь человеческая женщина теплее, чем он. — Тут Руперт подмигнул мне с возмутительным вожделением, к восторгу остальных слушателей. — Так что жене водяного коня было грустно и голодно в ее новом доме, укрытом волнами, потому что ей не очень нравилось ужинать улитками и водорослями. А водяной конь, будучи добрым, вышел на берег озера рядом с домом человека, который славился тем, что он — хороший строитель. Человек пришел к реке, увидел прекрасного золотистого коня с серебряной уздечкой и не удержался — схватился за уздечку и сел верхом. Понятное дело, водяной конь понес его прямо в воду, в глубину, к своему холодному рыбьему дому. И сказал строителю, что если он хочет освободиться, должен построить здесь хороший очаг и трубу, чтобы жена водяного коня могла разводить огонь, греть возле него руки и жарить себе рыбу.