Чужие деньги

…В начале шестидесятых годов истекшего жестокого века белокурый ангелочек Исмаил сидел за одной партой с черноволосыми и плосколицыми сверстниками — в Казахстане, куда его родителей депортировали по сталинскому приказу, вместе со всем народом, осужденным за сотрудничество с гитлеровцами. Голубые глаза Исмаила были прозрачны и устремлены в мечтательную даль. Рожденный на казахской земле мальчик никогда не видел Чечни, но, вдохновленный родительскими рассказами, которые от тоски по родине превращались в поэмы и песни, он писал на оборотной стороне последней страницы тонкой ученической тетрадки в клеточку: «Чеченское сопротивление. Чеченское нападение».

Рядом с надписями — выведенные детской рукой картинки. Это была его игра, которой он ни с кем не делился: совершать воинские подвиги в воображаемом мире: верхом на арабском белом скакуне нападать на дома вот этих сытых равнодушных казахов, забирать добычу — ковры, оружие, игрушки. А если будут сопротивляться — голова с плеч. Так поступали герои сказаний его родины. Так поступали настоящие герои. Все они забирали в набегах драгоценности и домашнюю утварь, но никто не снисходил до того, чтобы сделать собственными руками какой-нибудь предмет, за исключением верной сабли; все они угоняли отары овец, но никто овец не пас. Пасти овец — занятие рабов. В рабов нужно обращать неверных: они единственно и годятся на то, чтобы работать. В семье Бегаевых не принято было совершать намаз, так что слово «неверный» выступало скорее в качестве фигуры речи — малопонятного, но явного оскорбления. Поэтому проповеди учительницы о пользе и величии труда маленький Исмаил выслушивал с осознанным не по годам презрением.

Чего, кроме презрения, заслуживала училка? Говорит о том, какую пользу приносит учеба, а сама, окончив институт, сидит в этой глуши, учит глупую ребятню. У нее нет мужа, нет детей, хотя ей уже за двадцать — по меркам чеченских семей, перестарок.

Она ходит на танцы и подпирает там стенку, в своей накрахмаленной юбке, и вздрагивает, когда в ослепи тельной улыбке на нее сверкнет белоснежными зуба ми кто-нибудь из старших братьев Исмаила. У молодых парней-чеченцев — своя компания, которую все боятся, и русские, и казахи. Вырастет Исмаил — непременно будет в такой компании вожаком. А может, тогда они уедут в Чечню, и что-нибудь изменится, и сбудутся его заветные мечты.

А учительница, дочь ссыльнопоселенцев, которой пострадавшие родители внушили жалость ко всем угнетаемым и обиженным, не в силах проникнуть за фасад этих голубых глаз, этого ясного мальчишеского лба. Она растроганно думает о том, что Бегаев — ребенок трудный, но умненький: когда сосредоточится, щелкает примеры по арифметике, как семечки. И при этом — полное отсутствие стимулов учиться! Чем его привлечь к учебе: честолюбием, открытием перспектив, которые дает образование в Советской стране?

Эта педагогическая задача оказалась не под силу учительнице начальных классов. Но к восьмому классу с Бегаевым произошло чудо: он всерьез взялся за ум и, обгоняя отличников, выбился в лучшие ученики. Что с ним стряслось? Он резко повзрослел — в практическом смысле. Он вдруг увидел, что братья, за исключением конфликтов с милицией, ничего не достигли и им не светит ни вырваться из этой степной дыры, которую он ненавидел всей душой, ни возвыситься до местных хотя бы партийных начальников — царьков районного масштаба. Чтобы добиться чего-нибудь путного, надо было мотать отсюда подальше, а возможность мотать отсюда подальше давал «пятерочный» аттестат. Детскую мечту корректировали обстоятельства: Исмаил Бегаев, получив аттестат и паспорт, вступал во взрослую жизнь как добропорядочный гражданин.

В Москве Исмаил Бегаев объявился как абитуриент, а позднее — как студент юридического факультета. Диплома он так и не получил: проучился недолго, однако достаточно для того, чтобы ознакомиться с преступным миром. Его структурой. Его методами действия. Его связями… Беспристрастное наблюдение окружающей действительности подтверждало, что для получения места в жизни честным путем нужно долго и тщательно вкалывать, и не факт, что, когда ты ценой лишений доберешься до цели, тебя не ототрет кто-то другой, менее прилежный и талантливый, но с крупной волосатой лапой в верхах. А в уголовном мире можно рискнуть — и выиграть. Воображенный Исмаилом в детстве образ джигита, живущего войной и грабежом, начал приобретать современное воплощение.