Чужие истории

– И не говорите. Куда катится мир. Вот взять, например ту страшную историю, ну которую вы вспомнили. На прошлой неделе все газеты об этом писали. Это надо же, троих детей вместе с родителями. И все ради чего? Ради денег. Уже человеческая жизнь не стоит ничего. Там говорили, что одному ребенку даже и двух трех лет нет. Его-то за что? Изверги и никто больше.

Она выдохнула с грустной миной на лице и закрыла газету.

– М-да. Легко ли осознавать такое? Мы думаем, как же это они будут жить с этим грузом в дальнейшем. А они, наверное, и не думают о совершенном грехе как о таковом. Просто очередное успешное дело. Деньги выкрадены, свидетелей нет. Так, пожалуй, и обстоят дела. Их не нашли до сих пор.

Женщина молчала, погрузившись в тяжелые раздумья. Он продолжил:

– Когда прочитал про это, прямо сердце екнуло. Ведь я понимаю, как душа детей открыта и проста. Ведь профессия детского врача приписывает знать их повадки, суметь найти с ними общий язык. Для меня, например, каждый больной ребенок, которого я встречаю личная боль. Хочется помочь ему, подсказать родителям как его вылечить.

Она смотрела на него с пониманием.

– И не говорите. Как я вас понимаю. Хоть я и не работала с детьми, но кое, какое отношение к ним имела.

– А где вы работали, если не секрет.

– Не секрет конечно. Я проработала в типографии сорок три года. Мы выпускали очень много детской литературы. Сказки различные, детскую литературу. Конечно, мы выпускали и другие книги: научные там, брошюры разные, учебники для школ. Но и детской литературы было не мало.

Он кивнул, с нескрываемым интересом. Она продолжила:

– А вам не трудно работать с детьми?

– Вы знаете, нет. Я считаю необходимо найти с ними общий язык и вроде не так уж и сложно, – он продолжил с улыбкой. Иногда приходиться прибегать к уловкам. Я достаю конфету и не отдаю им. Я им обещаю отдать только после осмотра. Иногда в ход идут игрушки, когда попадутся наиболее плаксивые. Я повесил в потолке несколько игрушек на веревочках. И вместе с ними пытаюсь якобы их достать, а на самом деле и не достаю руками. Сами понимаете, отдать игрушки не могу, потому что надо отвлекать и других детей, записанных после них. Как то общими усилиями, мной и родителями лечим подрастающее поколение.

Она улыбалась, и смотрела, словно хотела еще узнать о нем. Он продолжил рассказывать о себе, будто на нем надет белый халат врача. По крайней мере, ему так хотелось в этот момент.

– Однажды произошел со мной случай. Принимаю очередного маленького пациента. Слушаю стетоскопом живот. Мальчика привела мама, она говорила, что он кашлял всю ночь. Ну, обычный случай, подобных в нашей практике множество. Как вдруг открылась дверь. Точнее ее пнули, и она с грохотом отварилась, что стены задрожали. Мы все уперлись глазами в дверной проем. Там стоял мужчина с плачущим ребенком на руках. Ребенку было три года как я, потом узнал. В тот день в больнице дежурил только я. Было еще несколько медсестер, да охранник. Мужчина положил ребенка на свободную койку и сказал хриплым уставшим голосом: «Мой сын воткнул себе в ухо карандаш. Он играл в другой комнате и вдруг я услышал громкий плач. Подбежал к нему, у него в руке вот это, а из уха сочится маленькая струйка крови».

– Надо же. Кровь из уха. Бедный мальчик. Отец наверное места себе не находил бедный.

Женщина произнесла эти слова, тоном, желающим немедленно услышать продолжение. Наш герой продолжил повествование с дальнейших действий отца мальчика.