Чужие миры

Остаток вечера я убил с особой жестокостью: тренировал практиканта. Не понимаю, почему авторы баллад наделяют каждого мага учеником? Попробовали бы сами кому-нибудь объяснить, как связаны поток «чистого» огня, свойства воздуха, положение пальцев, цвет глаз и тембр голоса, одновременно пытаясь направить чужую силу через совершенно немыслимую защиту, сдерживаясь от выражения своих чувств по поводу того, что о защите этот пар…нишка не предупредил, и направляя-таки энергию на самом выходе. Через полтора часа я ощущал себя выжатым, как виноградина, хотя, расход магической энергии вышел невелик. Практикант — я с трудом удерживался от мысленной экспрессивной характеристики, чтобы случайно не проклясть, — был в восторге, заявил, что на уроках так здорово не объясняют, проболтался, что СО у них ведёт Элшек Двиньский[15], и, наконец-то, уверился, что я собираюсь его учить. Я вскрыл свои травяные запасы и стал готовить зелье, снимающее незакрепившиеся трансформации — немного каменки, чуть-чуть шалфея, щепоть липового цвета, иероглиф «ветер». Хорошо, что я не дёргался и не пытался установить полный контакт: защита Умника явно была рассчитана на недругов.

Размышления о балладных магах с неизменными учениками, ставящими учителям кресты на пентаграмму, роняющими металлические предметы в самый нужный момент, раскапывающими в любимых учительских книгах жуткие заклинания (которые совершенно необходимо тут же опробовать — без консультации с наставником, разумеется) и спасающими мир, страну, город или (хотя бы) помянутых наставников где-нибудь в предпоследнем куплете, навели меня на одну странность. Странность называлась «мой первый учитель». В школах такого понятия нет, с первого курса у вас несколько преподавателей. До школы магии обучают немногих — в десять лет рано, в двенадцать уже поступать пора — а Шелис и в школу-то попал совсем ребёнком. К тому же, персональный учитель — это дорого. Это очень дорого. Это немыслимо дорого, и сверх того. А Шелис из бедной семьи.

Ожидая, пока зелье остынет — к этому времени я успокоился — я спросил:

— Скажи, а кто твои родители? Ты учился магии до школы?

…Мой нынешний практикант родился в маленькой деревушке, затерянной посреди Дикого Удела. Родителей, отправившихся к Спящим после вспышки чёрной лихорадки, мальчик не помнил. Знал, что они были крестьянами, и всё. После их смерти малыш жил у тётки, которую тоже запомнил очень плохо. Когда ему было шесть лет, через деревню проезжал маг-абиолог, взявший Шелиса в ученики. Как я понял, маг учил смышлёного паренька по собственной методике. Никаких световых искр, никаких потоков силы, с помощью которых осваивают волшебство школьники, — первым заклинанием Шелиса был простой щит Скейна (второй триместр первого курса), вторым — комплексный щит… и пошло. Щиты, зеркала, целебные зелья, заклинания «от нечисти». Ничего такого, что можно использовать как оружие или применять для создания пожаров, наводнений и погодных катаклизмов. Разумно, если учесть нежный возраст ученика, но как вообще можно было додуматься учить такого малыша волшебству?!

— …а когда мне было десять лет, его загрыз краснозуб. Я уже кое-что умел… мог подрабатывать… иногда.

Год или около того он странствовал. Подработать удавалось редко. Порой в его умениях сомневались, чаще сам стеснялся. Маг научил его охотиться и разбираться в растениях; зиму мальчишка провёл в заброшенном домике на окраине какого-то айдольского городка, потом снова пустился в дорогу. Было даже интересно. Шелис изучал неопределённость, открывал для себя неизвестные ранее заклинания, экспериментировал с травами и магией крови. Его нынешний вид как раз объяснялся одним из экспериментов: Шелис сварил полулегендарное зелье вечного детства, рецепт которого частично вычитал в книжке у своего абиолога, а частично додумал. Поскольку здравомыслием он тогда не отличался, зелье было немедленно выпито («…чуть язык не обжёг»). Результат помедлил, но сказался: в свои четырнадцать мальчик выглядел на одиннадцать вовсе не из-за плохого питания, в Школе кормили не впроголодь. К концу лета Шелис достранствовал до Стреленска. Приняв во внимание уровень подготовки и отсутствие мага-опекуна, способного контролировать ребёнка ещё год-два, директор Высшей Школы сделал исключение и велел мальчишку зачислить. А раз уж зачислили… почему бы не на второй курс сразу?

Слушая эту историю, я понял, из-за чего Шелиса не любят одноклассники. Слишком самостоятельный, слишком взрослый, оставивший любовь к баловству, запретным заклинаниям и рискованным экспериментам где-то на дорогах Надморья. Умение поменять погоду над Стреленском простили бы — а вот нежелание не смогли.

Я не был уверен, что его это огорчает.

Ночью прошёл дождь, и меня разбудил сырой холод. Шелис ещё спал. Я сбегал умыться к ручью, попутно подвергшись атаке оголодавших комаров. И почему их не причисляют к нечисти? Самые что ни есть эфинские твари: откуда только берутся… даже осень не мешает.