Чужие миры

Убаюкать девчонку у нее не получилось — Ганц проснулся. Пришлось отправляться к сыну. А Лари посмотрела на сверток на кровати, и вздохнула.

Пересела на место Лили, погладила девчонку по волосам...

— Не переживай. Все будет хорошо. Видела бы ты, какой я была, когда мы встретились. А сейчас у меня все хорошо, и у тебя все образуется... Алия — она такая...

Кажется, ей не верили.

Ничего. Перемелется — мука будет.

* *

— Как ваши дела?

Лиля без особой любви посмотрела на Кота, который заглянул в трактир. То ли за своими любимыми мышами, то ли за новостями...

— Как-как... раком! По буеракам! Девчонка вся изломанная, по ней что — тяжеловозами топтались?

— Знаю.

— Вот... — продолжала ворчать Лиля, — собирая на стол. — Знают тут... умные разные. А кому эту проблему решать? Але...

— Выгнать-то ты ее всегда можешь.

Лиля посмотрела так, что Кот должен был устыдиться. Как же! Коты и стыд — это две разные вселенные. В принципе.

— Не могу. Жалко.

Кот расплылся в улыбке.

— Знаю. А что с ней не так-то? Ну, молчит! Но выполняет, что сказано, а чего еще надо?

— Кошмары у нее. Вот она и орет во сне. А дети просыпаются, пугаются.

— Холодной водой на темечко, — со знанием дела посоветовал Кот. — Пару раз отольешь, потом лучше будет.

Лиля качнула головой.

Ей этот способ не нравился. Определенно.

— Разберемся. Приятного аппетита.

— Благодарствую. Ты это... вот еще что!

— Что?

— В городе ходите поосторожнее.

Лиля навострила ушки.

— Что случилось?

— Да ходит тут очередной... трепач. Людей накручивает, а те слушают и верят.

— Ага...

— А дурнь&, сама понимаешь, опасные. Да и проповедует он против баб. Чтобы, значит, все бабы глаза книзу, в закрытых одеждах, и не дай Альдонай какая думать начнет. А вы... сама понимаешь. Знатную даму он тронуть не осмелится, а вот на простых горожанок натравить может. Поняла?

Лиля кивнула.

И задумалась над печальной проблемой. Ну да, баба искушает, а потому давайте ее завернем в три слоя тряпок. -И еще добавим по шее, чтобы точно не искушала.

Вопрос. А почему с мужиками так нельзя? Вдруг ее тоже кто-то искушает? Впрочем, вслух она это говорить не стала.

— Спасибо.

— Да было б за что. Поберегитесь, надолго его не хватит, градоправитель уже задумался...

— А что так?

По мнению Лили, ко всяким пророкам в этом времени проявляли вовсе уж неуместную толерантность. Нет бы его палкой поперек хребта пролечить — его еще и слушают! Мамочки мои!

Всякую нечисть, которая мылась в прошлом столетии! А уж что те пророки несут — уши вянут и на ходу отваливаются!

— Кому ж такое в собственном городе нравится?

-Ну-ну...

Лиля сомневалась, что пророка вскоре выгонят, а потому обещала быть осторожнее. А когда Кот ушел, немного посидела, подумала, а потом встала и пошла искать необходимое. Мужчина навел ее на хорошую мысль, и эту мысль надо было как можно скорее претворить в дело!

*

Вам нужен психотерапевт?

Да?

Нет.

На самом деле вам нужен не психотерапевт, до рождения которых осталось около двухсот — трехсот лет. Вам нужно нечто большее.

Или — меньшее.

Долго искать не пришлось. Выйти, да и дойти до ближайшей помойки. И прислушаться.

Приглядеться, помахать в воздухе кусочком колбаски.

И — услышать жалобный визг.

Щенок.

Самый обычный псеныш, беспородный и голодный. Но — везучий. И боевой.

Его еще не сожрали крысы или бродяги, его еще не прибили добрые люди, он пока еще выживал. И на Лилю смотрел без всякого доверия, даром, что был ненамного крупнее ее ладони. Но ей здоровущая собака пока и не требовалась. А вот такое...

Поймать щенка она не смогла бы — не в этом состоянии. Когда ты недавно родила, сложно бывает двигаться свободно и легко.

Но ребята, присланные Котом, справились. И вскоре в руках у Лилиан барахтался мокрый, грязный и донельзя вонючи комок.

Ворчал, скалил щенячьи зубки. А потом...

Потом вдруг принюхался и заскулил.

От Лили пахло самым заветно-щенячьим.

Материнским молоком.

Собачье пахнет иначе?

А матери всегда пахнут одинаково, будь они хоть кошачьи, хоть собачьи, хоть человечьи. Заботой они пахнут. И малышами. И спокойствием...

ф

Псеныш полез мокрым носом в грудь женщины. Лиля рассмеялась, и погладила его по голове. Громадные карие глаза смотрели доверчиво.

Ты пришла — и все будет хорошо?

Правда же?

Ты меня не бросишь?

— Не брошу, — пообещала Лиля. И направилась обратно в трактир.

Кажется, малявки решили, что она с ума сошла. Посмотрим, что позднее скажут.

*

Щенка отмывали в шести водах.

Купали, полоскали, нюхали, опять купали... в чем он валялся — кто ж его знает?

Судя по запаху и стойкости грязи — в смеси дерьма и клея. Пришлось часа два потратить, прежде, чем шкурка малыша запахла если и не чистотой, то хотя бы мылом.

Щенку это не нравилось, он тявкал, рычал и ворчал, чем привлек на кухню всех обитателей дома. В том числе и детей.

— Это нам? — тут же поинтересовалась Фина.

— Нет, — строго ответила Лиля. — Вы его замучаете.

— Мам! — хныкнул Ром.

Марион погрозила пальцем.

— Посмотрим на ваше поведение.

Отмытый собаченыш оказался черно-белым.