Чужие не пройдут

От приятных мыслей Соколова оторвал штурман, занося в каюту планшет якорной стоянки. Заняв весь стол, он докладывал обстановку. Соколов быстро проверил все записи, удовлетворительно кивнул и поставил следующую задачу:

– Штурман, вот тебе координаты, рассчитай, во сколько нам нужно сняться, чтобы с максимальной скоростью прибыть в эту точку к 19-00, как раз под закат.

– Есть, товарищ командир, это совсем рядом, соседние островки!

Штурман Тюков был настоящим штурманом, который соответствовал главной формуле офицера-судоводителя: ответственность в кубе, плюс знания в квадрате, плюс аккуратность и самоконтроль. Командир всегда мог спокойно довериться Тюкову. В любой, даже самой сложной ситуации, он знал ответ и выдавал грамотные рекомендации командиру. Соколов очень гордился таким штурманом, который все успевал. Порой казалось, что он засыпает с навигационной картой, а просыпается уже с готовым, проложенным на карте маршрутом.

А на браконьерском судне спокойствия совсем не было. Идти еще долго, потом полдня снимать ловушки, а потом всю ночь еще возвращаться. Как все просто было у них. Эти люди в грязных непромокаемых костюмах совсем не ценили свои жизни. На деревянных протекающих лодочках уходили они далеко от своих скалистых берегов, где каждого из них ждала жена, семья, мать. Тяжело представить, что за жизнь заставляла этих людей так трудиться. Их от моряков Соколова отличало безрассудное бесстрашие, хотя каждый моряк пограничного корабля был намного смелее каждого из них. Судьба всякий раз с ухмылкой смотрела на это противостояние браконьеров и пограничников. Каждый из них руководствовался своими целями: одни защищали Родину, другие занимались наглым грабежом. Она садилась в их машину. Двигатель сурово рычал, пытаясь прогреться. Из динамиков доносились родные строки их любимой песни. Дождь как-то нежно отбивал свой ритм по машине. Грустно. Она нежно приобняла свой живот, где был их малыш. Они любили кататься с мужем к морю, бывать на том мысе, где он когда-то холодным октябрьским вечером сделал ей предложение. Это было не очень романтично, но мыс стал для них родным и по – домашнему уютным. На этом мысу она каждый день смотрела на морской залив, который встречал ее по-разному: то зелеными ласковыми волнами, то лазурной гладью, а то кипящими бурунами. Вода тогда зло шипела, что он – ее пленник и она сделает с ним все, что захочет. А она всегда отвечала суровому морю, что это разлука на время, он обязательно вернется.

Эльф, сидя на заднем сиденье, нагло положил голову ей на плечо. Она нежно погладила его Ну что, Рыжий, поехали, может, знакомый силуэт увидим на закате.

Улыбнувшись, представляя их встречу, она включила передачу и поехала на мыс. А на корабле кипела работа. В уставших глазах каждого члена его экипажа читалась уверенность и преданность своему делу. Боцман готовил корабельную лодку, Климов собирал задержанных на юте для доставки на берег. А на берегу были видны безмолвно стоящие военнослужащие, которые ждали их, чтобы принять задержанных. Только служебные собаки, радостно лая, носились по берегу.

Боцман спустил корабельную лодку. Задержанные начали потихоньку спускаться в катер. Климов отдавал последние указания дежурному, что сделать в его отсутствие. Всю эту четко организованную операцию прервал раздраженный голос:

– Мы вернемся еще! И вы нам ответите за наши лодки, я запомню тебя. Зло сплюнув в воду, произнесший эти слова задержанный отвернулся. Соколов улыбнулся, а Климов лишь промолвил:

– Я тебе вернусь!