Чужие пространства

Этот изматывающий уход от ближнего боя ничего хорошего мне не сулил – рано или поздно я допущу ошибку, не успею поставить блок или уклониться, одного пропущенного удара будет достаточно, для того чтобы покончить со мной. Павловский не зря держал Ремизова в качестве телохранителя. Этот человек блестяще владел приемами современной рукопашной схватки ай-дзю, вобравшей в себя все лучшее из старинных школ рукопашного боя.

Оставался единственный выход – спровоцировать его на атаку и постараться провести захват, прежде чем он нанесет смертельный удар.

Мы кружились на узкой площадке между столом и первыми рядами кресел, около которых вповалку лежали спящие люди.

Бластер Ремизова после моего первого удачного удара отлетел к столу, я его не видел, но хорошо помнил место, куда он упал.

Наверняка и Ремизов ни на секунду не выпускал из зоны своего внимания угол стола, скрывавший от нас упавшее оружие. Рассчитывая именно на это, я воспользовался подходящей позицией, когда стол оказался у меня за спиной, а Ремизов, уходя от моего удара, отпрыгнул к переднему ряду кресел.

Я молниеносно бросился на пол и, лежа на спине, протянул левую руку под стол. У меня не было времени для того, чтобы найти оружие, я на это и не рассчитывал, сосредоточив все свое внимание на противнике, который резонно предположил, что просто так, не видя бластера, я не пойду на такой рискованный прием, поставивший меня в крайне невыгодное положение.

Издав какой-то нечленораздельный вопль, он бросился в атаку и наконец-то приблизился ко мне настолько, что я смог провести захват его ноги. Неожиданно выбросив из-под стола левую руку, в которой, разумеется, не было никакого оружия, я успел перехватить его ногу.

Ремизов потерял равновесие и упал на меня. Он успел блокировать удар о пол, выбросив вниз обе руки, но не смог после этого избежать моего захвата.

Теперь мы лежали на полу рядом, лицом друг к другу, и мои руки оплелись вокруг его туловища, сковав движение и постепенно сдавливая его так, что затрещали ребра. Такой захват, воздействуя на самые прочные части туловища, не может причинить особого вреда. Видимо, инстинктивно полагаясь на это, Ремизов не успел защититься и только сейчас понял, какую роковую ошибку допустил. Моей силы оказалось достаточно, чтобы сломать ему грудную клетку, и, закричав от страшной боли, он потерял сознание.

Теперь передо мной вплотную встал вопрос, о котором я не подумал раньше, – что делать дальше с раскрытым посредником деймов?

Если я оставлю его живым, Павловский, соблюдая нормы космического права, наверняка распорядится о его заключении под стражу. Но как только генератор экранирующих полей будет отключен, этот человек свяжется со своими хозяевами, в каком бы отсеке его ни упрятали, и тогда за жизнь всей команды нашего корабля никто уже не сможет поручиться, а моя миссия потеряет всякий смысл.

Нет ничего омерзительнее, чем убивать безоружного, беспомощного противника, но иного выхода у меня не было. Я сам взял на себя роль его обвинителя и судьи, а теперь вынужден был выполнить и роль палача…

Бластер лежал с противоположной стороны стола, и мне следовало поторопиться, потому что некоторые члены команды уже начали просыпаться.

Напомнив себе, что этот человек недавно хладнокровно пытался меня убить, я навел на него ствол оружия и нажал на спуск.

Глава 38

Мы вышли из оверсайда в двух миллионах километров от Багровой, и почти сразу же наши чуткие приборы обнаружили энергетический контрольный луч, изучавший корабль. Это был самый опасный момент. Если Ремизов успел передать сведения о нашем корабле до того, как мы ушли в оверсайд в районе Лимы, вслед за контрольным лучом последует боевой.

Я невольно вспомнил снимки катастрофы земного флота во время неудачной попытки бомбардировки Багровой.

Деймам понадобилось всего несколько секунд для того, чтобы превратить самый мощный флагманский корабль землян в облако пара. Возможно, та же самая судьба ожидала теперь и нас.

Корабль замер, – казалось, даже часы в рубке остановились, перестав отстукивать страшные, растянутые до бесконечности мгновения. Но они прошли, и ничего не случилось. Контрольный луч погас. И теперь темный шарик планеты, окруженный кольцом светящейся атмосферы, выглядел вполне безобидным.

Я стоял в рубке рядом с Павловским, штурманом и Грантовым. После истории с выявлением посредника доверие ко мне значительно возросло и я наконец-то почувствовал себя полноправным членом команды. Хотя в моих взаимоотношениях с Павловским ничего не изменилось, похоже, они даже ухудшились. Во всяком случае, во всем, что не было напрямую связано с предстоявшей мне миссией. Скорее всего, на капитана повлияла гибель его любимца Ремизова. Он до сих пор не мог поверить в то, что так ошибся и сделал своим приближенным пособника деймов. Как часто бывает в подобных случаях, инстинктивно он искал виновного подальше от себя самого…