Чужие. Сборник рассказов

Подойдя к автомобилю, задумался. До города далеко, завтра последний день отпуска. А тут странности интересные. Промазать с такого расстояния он не мог – это факт. Значит, либо подранок (или подранки?) каким-то образом заныривает под корягу и там погибает, либо это голимая чертовщина. Но в чертей Егор не верил. Просто днем надо внимательно осмотреть этот водоем и постараться найти дичь. Не могла же она испариться.

Ночлег в избе с весёлыми хозяевами

Примерно в километре от озерца примостилась какая-то брошенная деревушка. И, вроде как, в одном из домов виден свет. В машине спать неудобно, намучаешься, устанешь. Может попроситься на ночлег, а если не получится – переночевать в одном из брошенных домов? Все лучше, чем в салоне корчится. Одеяло теплое в багажнике есть.

Потихоньку, на первой скорости, благополучно доехал по старой, заросшей травой, дороге до самой околицы. Темнело. Безжизненные строения этой когда-то, по-видимому, многолюдной деревни угнетали беспощадным напоминанием о бренности бытия. Сколько трудов было положено на создание и обустройство этого человеческого жилья. Сколько мужицкого пота пролито на обтесанные тяжелыми железными топорами толстые брёвна. Сколько радостей и горестей людей, погасших в юдоли земной, растворено в стенах этих пустынных обителей.

Хозяева уехали. Огороды заросли чертополохом. Совсем умирает деревня. Возможно, летом дети и внуки бывших жителей еще наезжают сюда на пару дней набрать грибов и шашлык зажарить. Кто-то даже трубу печную может починить или отвалившийся узорный наличник гвоздями приколотить. А потом снова все надолго пустеет и не слышно в округе живого голоса.

Деревянный дом потеряв хозяев жить долго не может. Он болеть начинает без человеческого тепла от сырости и печали. Накреняет его Матерь-Земля и роняет на чрево свое, чтобы, укрыв зеленым лишайником, обратить в прах творение рук человеческих.

Но в одном доме точно горит свет. Оставив машину на краю деревни, прихватив ружьё и рюкзак с едой, Егор, продравшись через заросли травы, постучал в двери.

На пороге возникла старая толстая женщина с жабьим лицом, одетая в темное длинное платье. В одной руке она держала керосиновую лампу, в другой топор. Бабища вопросительно кивнула, приподняв голову вверх и обнажив заросший щетиной здоровенный кадык.

Егор, хотя был смелым мужчиной, несколько заробел и невольно подался назад. Желание заночевать в этом доме у него пропало. Из-за спины страшной тетки раздался голос.

– Кто там, Настён? Охотника что ли занесло? Так пущай заходит.

В дверной проем протиснулся малорослый седой бородатый мужичок с улыбчивым лицом, налитым старческими яблочками. Размашисто махнув рукой, приветливо пригласил:

– Заходи, мил-человек. Не боись. Настён только с виду страшен, а в душе – добряк.

– Положи топор то, чучело, – обратился он к старухе, – напужал человека. Охотник это. Видишь, с ружьём.

Бабка, бросив топор в угол, отступила, пропуская гостя. В избе было довольно чисто, топилась печь. Керосиновая лампа тускло освещала небольшую комнату. На дощатом столе чугунок с картошкой, огурцы, грибы, оладьи.

– В аккурат к ужину поспел, везунчик, – хохотнул дедок, – садись ужо к столу. У нас по-простому. Разносолов нет, но брюхо набить есть чем.

Егор, рассупонив рюкзак, достал и выложил на стол колбасу, кусок копчёного сала, белый хлеб, варёные яйца. Конфеты "Коровка" в прозрачном пакетике к чаю. Термос с кофе поставил.

– Напрасно ты это, – старик покосился на продукты и ухмыльнулся, – мы не нищие, гостя накормить можем.

– Да я подумал… – начал было Егор, но старик перебил:

– Ты кушай давай, нам с Настёном колбасу да сало нельзя. А вот хлеб белый редко едим и конфеты тоже, побалуемся сегодня.

– Мясо не едите совсем? – Поинтересовался охотник, – вера что ли не позволяет?

– Да неее… какая там вера. – старик снова лукаво улыбнулся, – просто не любим мы плоть чужую терзать, даже мертвую и в копчёном виде.

Егор чуть не подавился от его слов. С трудом прожевал кусок колбасы. Налил себе кофе, глотнул и с интересом посмотрел на старика, который тем временем вытащил из чугунка средних размеров картофелину, переломил ее пальцами пополам и не разжёвывая проглотил целиком. Бабка, сидевшая за столом рядом с Егором, сделала то же самое. А потом протянула было за салом здоровенную волосатую руку, но старик наотмашь лупанул по ней маленьким кулачком и визгливо крикнул:

– Не замай! Стервятник! Конфеты вон соси, если чрево укротить не можешь.

– Ну, тудыть твою в качель, – подумал Егор, – занесла меня нелёгкая. Весёлая компания образовалась. Такие ребята могут ночью топором по башке тюкнуть. Картошку целиком глотают, психи.

Кушать расхотелось. Сидел за столом, пил кофе и смотрел на придурков, пожиравших картофелины. Проглатывая очередной клубень, хозяева избы задирали головы вверх, обнажая играющие на шее кадыки.

– Почему баба то с кадыком, – торкнула его мысль, – может мужик в женском платье?