Чужие сны

Лысый снова поднимает на меня глаза. Пустой взгляд, без эмоций. Потом вдруг немного улыбается. Уголки рта разъезжаются, а глаза по-прежнему стеклянные. Дичь. Но я рисковый, да и во сне терять нечего. Присаживаюсь рядом на корточки, но только я протягиваю руку к разбросанным фрагментам, он выбрасывает свою. Молниеносная реакция: отталкивает меня одним движением и, будто ничего не произошло, возвращается к пазлу.

– О'кей, о'кей! – Встаю от греха подальше. – Не трогаю я твоего Малевича.

Подхожу к двери, дергаю ручку – заперто. Сплошное белое ничто. Информативно до чертиков.

– Ты тут сам так решил отдохнуть или кто помог? – без особой надежды на ответ спрашиваю я.

Лысый складывает руки на коленях, смотрит на меня так внимательно, что дико хочется моргнуть. Не знаю, игра это или проверка на храбрость, но я машинально держусь изо всех сил, чтобы не продуть в «гляделки».

– Тебе лучше сюда не приезжать, – изрекает наконец монах.

– Куда? Где тебя держат? Ты намекни хоть – может, вытащу тебя…

– Просыпайся и уезжай назад, – непреклонно отвечает он, опуская голову так, что мне видна только его голая макушка. И тут же невидимая сила мощным ударом в грудь выталкивает меня в реальность.

Внушительный забор с кирпичными столбами и видеокамерами настораживал. Неизвестно, для чьей безопасности он служил: для тех, кто внутри, или тех, кто снаружи. Резиденция Мицкевич – а по-другому назвать сооружение с такой охраной язык не поворачивался – располагалась вдали от других домов. Мимо тянулась двухполосная дорога, за ней виднелись сосны и море. Перед дорогой, вокруг всего забора, – бугристая заснеженная пустошь. Полнейшее безлюдье. Ни намека на магазины или общественный транспорт. За то время, что водитель открывал ворота и заруливал в гараж, Мурад заметил лишь одну проезжающую машину. И указатель «Ладыгино» на приличном расстоянии.

Мурад обернулся на Лию. «Капец», – отчетливо читалось в ее глазах.

– Да ладно, Шрек, прорвемся, – ободряюще улыбнулся Мурад и тут же получил уничтожающий взгляд.

Да, Мицкевич постаралась. Сбежать отсюда смог бы только Джеймс Бонд, и то на вертолете. А уж кричать и звать на помощь здесь было бы и вовсе бесполезно.

Идеально вычищенная мощеная дорожка вела от ворот к массивному особняку из красного кирпича. Двухэтажный длинный дом с широким крыльцом вполне потянул бы на жилище аристократа. Пусть и без лишнего декора, здание выглядело ухоженным и статусным. По сравнению с ним барвихинский коттедж Мурада казался маленькой дачей.

Просторная территория вокруг была покрыта снегом, и все же чувствовалась рука ландшафтного дизайнера: строго подстриженные деревья, холмы клумб. На благотворительности и добрых намерениях такую резиденцию не отгрохать.

– Добро пожаловать.

С крыльца спустилась худая высокая женщина. Черное пальто с широким меховым воротником сразу говорило, кто здесь хозяйка.

– Как добрались?

– Без проблем, – отозвался Мурад.

Мицкевич вежливо улыбнулась.

– Лия? – Она с удивлением оглядела зеленые локоны. – Хм… оригинально. Наташа, очень рада, что ты все-таки решилась. Проходите, я велю разогреть обед.

В поведении Мицкевич чувствовался английский аристократизм. Она вроде бы избегала показухи: ни шубы, ни каблуков, ни украшений. Короткое каре в цвет кирпича особняка, очки в прямоугольной оправе. Ни словом, ни жестом она не демонстрировала превосходство, и все-таки Мурад понимал, что перед ним не простая женщина. «Велю разогреть обед». Это было произнесено так буднично и вместе с тем давало четкое представление о Мицкевич. Она привыкла командовать. Без громкого нахрапа нуворишей, но зато куда жестче. Назвать ее добренькой и мягкой язык бы не повернулся. Поднимаясь за Мицкевич по ступеням, Мурад сверлил подозрительным взглядом ее прямую спину и прикидывал, могла ли такая дама нанять хакеров и заказать убийство Фомина. Казалось, что вполне.

– Влад занесет ваш багаж чуть позже. – Анна Федоровна передала пальто тихой пожилой горничной в серой форме. – Предлагаю пока познакомиться поближе, – и широким жестом указала на столовую.

Холл был просторным и пустынным. Отчим Мурада заставил бы его дебильными статуэтками и увесил картинами в золоченых рамах. И ковер какой-нибудь плюхнул бы по центру. Здесь так и подмывало крикнуть «э-ге-гей» и дождаться эха.

Наверх вела широкая лестница из белого мрамора, свет нигде не горел, в доме царил холодный зимний сумрак.

– А где можно разуться? – Наташа неуверенно мялась на коврике у двери. – У меня сменка в сумке осталась… но я могу и босиком.

Мурад хмыкнул. Еще бы про бахилы спросила!

– Не стоит, полы холодные, особенно на первом этаже. – Мицкевич кивнула на белую дверцу. – Там гостевая обувь, подберите что-нибудь. Жду вас в столовой.

Лия первой открыла встроенный шкаф. На полках, как в магазине, лежали упакованные тапочки с маркировкой по размеру. Ни дать ни взять пять звезд.

– «Обувь для гостей», – тихо проворчала Лия. – Она даже не может сказать «тапки», потому что это недостаточно элегантно.

– Мутная тетка. – Мурад оглянулся, чтобы проверить, нет ли поблизости любопытных ушей.