Чужие сны

— Можно я ему через плечо загляну? — попросился Новицкий. — Он точно все правильно пишет?

— Нет смысла волноваться по поводу неизбежного, — Шевчук чуть кривовато, но улыбнулся. — Что должно произойти, то произойдет. Мы за сегодня могли погибнуть раз десять… Однако до сих пор живы. Я надеюсь продолжить эту славную традицию. В принципе, завтрак готов. Можно приступить…

Тут дом снова тряхнуло, и стало понятно, что до этого момента природа только шутила с ними.

Пол затрясся. Это была крупная дрожь — так иногда трясет больного в лихорадке. Захрустели стекла, пошли мелкими трещинами стены. И еще — возник тот самый знакомый низкий рычащий звук, от которого зубы у всех присутствующих начинают чесаться изнутри.

Склон внезапно просел еще метров на двадцать — эффект был как от падения в воздушную яму: никто не устоял на ногах, кресло с Давыдовым подбросило, он судорожно прижал ноутбук к груди.

Взгляд у Дениса при этом был отсутствующий.

Внезапно падение остановилось, вода в бассейне взлетела вверх, словно от взрыва, и тут же обрушилась обратно, превратив площадку для загара в бурлящее море.

Огромный многотонный валун, сорвавшись откуда-то сверху, с края разрушенного шоссе, пролетел над домом, ударил в край террасы, мгновенно превратив его в щебень, и канул вниз, в океан.

Как ни странно, панорамные стекла уцелели, только одно треснуло наискосок. Через трещину в дом ворвались внешние звуки: вой ветра, треск ломающихся деревьев, скрежет камней и треск автоматной очереди.

Группы вышли на открытое место почти одновременно.

Ребята Кирилла оказались на открытом пространстве на доли секунды раньше, чем тройка Киры Давыдовой, и это едва не стоило им жизни.

Кирилл увидел, как Мамочка поднял ствол, краем глаза засек пульсирующие вспышки там, где заканчивалась снежная круговерть, и прыгнул, снося своих бойцов с ног.

Свинцовый град пронесся над ними, чудом никого не задев, а ответная очередь Мамочки простучала по бетону и воротам гаража. Еще секунда — и они, нырнув в заросли гортензий возле подъездной дорожки, вжались в землю, выставив вперед оружие.

— Лоскуток?

— Цел я, Кир. Все нормально.

— И я в порядке, — прошептал Мамочка. — Вот, блин… Колено ободрал.

— Идти можешь?

— Я ободрал, а не сломал. Могу.

— Так, Мамочка, ты прикрываешь. Мы в обход. Я справа, Лоскуток — ты слева.

Прогремели выстрелы, и им на голову полетели срезанные пулями цветы.

Давыдов пополз, царапая локти о мелкие камушки. Через десяток метров он едва не воткнулся головой в угол пристройки, встал и прижался спиной к теплому бетону стены.

Позиция была отличной, плотная изгородь из живых растений укрывала его от посторонних глаз, дом защищал от выстрелов. Но у позиции был один значительный минус. Здесь не только никто не мог увидеть Кирилла, но и сам Кирилл ничего не видел.

Выл ветер, листва больно хлестала Давыдова по щекам. Земля под ногами дрожала и ходила волнами, словно он стоял на спине огромного урчащего кота.

Слева от него грохнуло. Сначала он решил, что кто-то кинул светошумовую гранату, но когда над его головой пронесся, крутясь городошной битой, перекрученный древесный ствол, понял, что слышал, как сломался эвкалипт.

Внезапно земля ушла из-под ног, Давыдов обнаружил себя висящим в воздухе, а в следующую секунду он уже катился по склону в туче каменной крошки и комков суховатой рыжей земли.

Он падал не один. По склону кубарем катились все шестеро — его тройка и тройка противника.

Они рухнули на плоскую крышу виллы, словно брошенные наигравшимся мальчишкой игрушечные солдатики. Давыдов ударился спиной, да так, что потерял возможность дышать и на несколько мгновений утратил связь с реальностью. Он слышал, как хрустнуло колено у приземлившегося рядом Лоскутка, и как кто-то вскрикнул за его спиной.

Давыдов попытался встать, но лишь заворочался, засучил ногами, как перевернутый на спину жук. Рот наполнился соленым и эмалевой крошкой. Денис хотел застонать от боли, но закашлялся, брызгая кровавой слюной.

Он лежал, глядя в небо. Над ним с неимоверной скоростью неслись рваные облака чудного сиренево-красного цвета. Через них пробивалось неестественно яркое для ноября солнце.

Денис повернул голову и увидел Киру. Увидел рядом — рукой подать. Она тоже пыталась встать. Лицо у нее было в крови, куртка цвета хаки разорвана. Ей помогала подняться какая-то женщина, но почему-то делала это одной рукой. Кирилл присмотрелся и понял в чем дело: вторая рука женщины, скорее всего сломанная, болталась параллельно телу, с кончиков пальцев стекали капли крови. Они падали медленно, и Давыдову казалось, что он слышит, как они стучат о поверхность крыши.

Раздался скрежет, потом что-то оглушительно треснуло, небо накренилось, и Кирилл снова оказался в полете, но на этот раз он падал вместе с потоками воды. Рядом летел, размахивая руками, Лоскуток, рот его беззвучно открывался и закрывался — звуков Давыдов не слышал.