Чужими глазами

Инга(не дождавшись ответа). А, понимаю. Да, вы правы. Мама… Как я ей скажу, что я?.. Она же ведь с ума сойдет. Господи, неужели это все со мной случилось? Как вас, кстати, зовут?

Стахов (отшатнувшись от Инги, садится на кресло и, морщась от боли, потирает виски). Василий… Василий Егорович.

Инга. Василий Егорович. А меня зовут… А, да, я уже… Я безобразно выгляжу?

Стахов встает и подходит к шкафу.

Инга. Боже мой, какой кошмар? Почему?

Стахов. Что – почему?

Инга. Я знала, что все это так и будет.

Стахов достает из аптечки какие-то таблетки, отправляет их себе в рот, подходит к столу, наливает воды и запивает.

Стахов. Тебе больно?

Инга. Да.

Стахов. У меня тут есть обезболивающее. Хочешь?

Инга. Давайте. Скажите… впрочем, нет, не надо. Вы кто?

Стахов. Художник.

Инга. Художник? Известный?

Стахов. Нет. Так…

Стахов дает Инге таблетку и стакан воды, а сам садится в кресло и закрывает руками лицо. Видно, что ему больно, но он молча переносит боль.

Инга. Ужас, мой отец!.. Он же сойдет с ума. (Принимая таблетку). Не могу поверить в то, что все это случилось! (Садится на диван, поджимает ноги, потом растягивается и незаметно для себя засыпает.)

Разве такое бывает? Вы говорите, что везли меня?

Стахов. Да.

Инга. Откуда?

Стахов. Спи. Тебе нужен покой.

Инга. Вы мне не ответили.

Стахов. Спи.

Затемнение.

Сцена 2

Квартира Зотовых. Детская комната. Возле окна стоит стол, рядом кровать, у стены шкаф, на котором много кукол и игрушек. Утро. Инга лежит на кровати, спит. Дверь открывается, и в проеме показывается отец Инги.

Зотов. Инга, подъем! Уже пятнадцать минут восьмого.

(Скрывается за дверью.)

Инга (зрячая; эта сцена – ее воспоминания) после небольшой паузы, поворочавшись, садится в постели, берет в руки двух кукол, с которыми спала, – ангела и демона, и начинает разыгрывать с ними настоящее импровизированное представление.

Инга голосом ангела («Ангел»). Инга, вставай! Опоздаешь в школу.

Инга голосом демона («Демон»). Вставай, соня! Проспишь все на свете.

Инга своим голосом («Инга»). Ой, господи, какой мне приснился сон, если б вы только знали!

«Ангел». Какой, какой? Расскажи, пожалуйста.

«Демон». Да что ее слушать? Ей вечно снятся какие-нибудь кошмары.

«Инга». Нет, сегодня мне приснилось, как будто я перестала бояться смерти.

«Ангел». Неужели?

«Инга». Да.

«Ангел». Совсем, совсем?

«Инга».

Наверное.

«Ангел». Замечательно! Ах, как было бы здорово, если бы ты и наяву оставила свои черные мысли.

«Демон». Это невозможно. Человек всегда должен думать о смерти. Только эта мысль делает человека человеком.

«Ангел». Что за глупости ты говоришь? Нельзя вечно думать о плохом. Надо учиться радоваться жизни. Инга, девочка, не слушай его.

«Демон». Это ты у нас – специалист по глупостям, а я говорю только азбучные истины.

«Ангел». Какие истины? Ух, я сейчас тебе…

«Демон». Только попробуй.

«Инга». Ребята, ребята, не ссорьтесь. Ангелочек, успокойся, и ты, демон, не задирайся. Не успеваешь вас смастерить из тряпок, как вы уже начинаете петушиться. Лучше послушайте, какой сон я сегодня видела.

«Ангел». О, хорошо, давай рассказывай. Это, конечно, был очень светлый сон?

«Инга». Да, очень светлый. Только поначалу мне было страшно, потому что я оказалась одна в темном лесу.

«Демон». И на тебя набросились ужасные вурдалаки.

«Инга». Нет. Рядом никого не было. Ветви лезли мне в глаза, мешали продвигаться вперед. Я шла в темноте, натыкаясь на кустарники и пни, как будто слепая. Вдруг впереди, за деревьями мелькнул огонек.

«Демон». А-а, это блеснул в лунном отсвете крест на погосте, и с кладбища донеслось заунывное пение мертвецов, у-у!

«Инга». Нет, нет и нет. Сперва я подумала, что там, вдали горит свет в окне избушки, но чем ближе я подходила к этому огоньку, тем больше он становился. Вот уже в лесу стало светло, как днем, и я перестала спотыкаться.