Чужое лицо Таис

Голос, напевающий ласково на непонятном языке тихую песню… Я поднялась с постели, боясь разбудить мужа, снова сошла вниз по лестнице, откуда и слышалась тихая музыка и голос, зовущий меня снова и снова…Я вновь стояла в гостиной, неподалеку от призрака своей мамы. Ее лицо, окутанное туманом, грустное и такое родное, манило меня, но я не могла к ней приблизиться, а только слышала в голове то, что она говорила:

– Девочка, моя любимая … Ты в опасности…. Тебе непременно надо вспомнить, как звали куклу из вашей игры с Алексеем, в детстве вы играли в дочки-матери… Вспомни, прошу тебя…

И снова полилась тихая музыка, и мамин голос напевал непонятные слова, а ее фигура удалялась вместе с исчезающим туманом…

Сердце мое выпрыгивало из груди, и рыдания сотрясали меня от невыразимой тоски по родителям…

– Любимая, не плачь, что опять тебе приснилось? – Леша утром прижимал меня к себе и успокаивал, плачущую и еще не отошедшую от сна.

Успокоившись, я рассказала ему ночное видение…

– Я уверен, придет время, и мы все поймем, этому должно быть какое-то объяснение. А сегодня выходной, и мы устроим с тобой пир!

Леша покружил меня по комнате, и мы пошли на кухню, решая, что такого вкусненького приготовить… Весь день Леша веселил меня и вечером торжественно усадил в кресло, предварительно уложив мои непослушные пряди в красивую прическу, как ему это удавалось, не понимаю (но ведь видеть результат его усилий я не могла), и тогда муж вновь предложил нарисовать мой портрет. До этого дня я отказывалась, боясь и не решаясь, но тут уступила, ведь он уже все знал обо мне.

– Ты увидишь себя на портрете и успокоишься! – уговаривал меня Леша.

Когда портрет был готов, я с опасением взглянула на холст: на меня смотрела молодая, красивая, светловолосая женщина с синими, как небо, глазами. Боже, это была я!

– Ура, это я! Леша, ты самый лучший! Ты гений! Как же я тебя люблю!

Я прыгала и радовалась, как ребенок, а муж смеялся вместе со мной и предложил повесить мой портрет у камина, чтобы я могла его видеть, когда сижу в кресле. Я согласилась. Боже, как же хороша я была на портрете! Не видя себя долгое время, я поразилась переменам в своем облике. Я расцвела, и глаза смотрели спокойно и с любовью, переполняющей меня. Так может выглядеть только любящая и любимая женщина, и это была я!

Теперь, узнав почему я не смотрюсь в зеркало, Леша каждое утро причесывал мои длинные волосы и укладывал их, я думаю, он был талантлив во всем, и, как художнику, ему доставляло это нескрываемое наслаждение. А я? Я просто замирала, как в детстве, от его прикосновений и чувствовала себя самой счастливой женой на свете.

Но все чаще я вспоминала свой сон про холодного и бездушного Алексея. Иногда, глядя на мужа и видя, как он ловко причесывает меня, я невольно, вздрагивала – мне мерещился в его взгляде тот Алексей, из старинного замка. Он смотрел на меня с тем же прищуром, и холодок пробегал по моей спине, когда, сооружая у меня на голове прическу и поворачивая мою голову, он держал меня нежно за подбородок – в этот момент Леша напоминал мне моего прекрасного и недосягаемого господина из сна.

Сердце мое замирало, как на качелях, – так было страшно и хорошо в эти минуты. А муж, с затаенной улыбкой, поглядывал на меня и спрашивал глазами, отчего это я так странно смотрю на него? Но я ничего ему не объясняла и только наслаждалась этими чувствами. Меня манил к себе образ того, чужого Алексея, при этом я растворялась в своей любви, не испытывая ничего более сильного, чем эти необъяснимые, волшебные ощущения: чистой ответной любви и рабской чувственной зависимости от своего любимого. Но главное – я ощущала тайну, словно растворенную вокруг меня и Алеши…

Прошло немного времени, и однажды утром я проснулась от непреодолимой тошноты. Боясь поверить, понеслась в ванную, схватила тест и вскоре убедилась, что беременна. С победным криком я вбежала в спальню и обрадовала мужа:

– Лешик, любимый, наверное, это случилось в ту волшебную ночь, помнишь, когда я все тебе рассказала?

Алексей поцеловал меня, и мы были на седьмом небе от счастья…

Мой муж был самым внимательным и заботливым в те дни, когда я носила нашего ребенка, по-прежнему каждый вечер мы гуляли вдоль моря. Мы уже знали, что ждем девочку… Я все более влюблялась в мужа, несмотря на сложные моменты своей беременности, ведь тревога не оставляла меня в покое. Я не в силах была объяснить ее даже себе, а рассказать мужу свои сомнения тем более не могла. Алексей видел, что я часто хмурюсь, и пытался меня развеселить какой-нибудь смешной историей, и всегда ему это удавалось. Он любил меня и был готов сделать для меня все, чтобы я смеялась. Но беспокойство и чувство тревоги съедали меня изнутри, и теперь, когда я носила нашего ребенка, мне плохо удавалось скрыть это от мужа. И постепенно и Алексей стал задумчив, и часто я замечала на его лице потаенные мысли…