Чужое тело

Кого тут только не было, все королевство тут было. Дворяне, мелкие аристократы, богатые главы городских профсоюзов, ну тут профессиональные объединения гильдиями назывались, старосты ближайших деревень и старейшины городских улиц, капитаны стоявших в порту кораблей, еще какие-то важные разодетые типы, род занятий которых я просто не понял. Были и мастеровые, и даже делегация крестьян, и ворье даже было, преступники.

Делегация из трех аристократов почтенных годов просила поучаствовать в судьбе поместья их соседа, где сын мал еще, а взрослых мужчин на охоте медведь задрал. Протратит ведь сын все, протратит…

Всплакнула королева, выдала аристократам золотое блюдо с царского плеча, приказала Иштвану записать, а графу Лургу – проследить. Толстяк в халате и камзоле, похожий на мешок тряпья, перевязанный двумя золотыми цепями, одна посередине, другая повыше, поклонился неожиданно низко для его комплекции.

Аристократу ввалили плетей за дерзость, после того, как он попросил войсками помочь, ибо сам не справляется с нападением… Нападением кого, я не понял, ибо в этот момент королева и огласила свое решение. Аристократ аж побелел, дернулся, да королевские стражники его скрутили и уволокли во двор.

– И чтоб год при дворе не показывался! – взвизгнула вслед королева.

Еще несколько дворян попрошайничали по мелочи, кто-то получал требуемое, кто-то получал плетей за дерзость, со двора долетали вопли поротых. Я все никак понять не мог, кому сейчас денег дадут, а кого потащат во двор, выбор делался, казалось, совершенно случайно.

Делегация городских старейшин, с просьбой наказать зарвавшихся стражников, недавно избивших честных купцов на пристани. Королева обещала подумать, выдала старейшинам платок с королевского плеча, один на троих, и отпустила.

Дальше крестьяне, пятеро субтильных мужиков разного возраста в грубой одежде, подпоясанной веревками, с рюкзаками-сидорами за плечами, поднесли королеве в дар вырезанную из ценной породы дерева статуэтку. Дворяне похихикали в платочки и веера. Королева с милостивым лицом выслушала просьбы крестьян избавить их от всех бед, прослезилась, приказала выдать крестьянам три золотых и отправить с миром.

Крестьяне, просветлившись лицами, попятились задом из залы.

Тут, небось, царь что бог, ему и молиться можно.

Дама в годах, сушеная, как вобла, и смазливого вида племянник при ней жаловались, что пропал купец, кормилец семьи, родственники ищут.

Расплодились хищники на холмах, стража не справляется, задрали лесорубов.

У купца сгорел склад, он просил защитить перед кредиторами.

Пара купцов дары притащили, хорошо что вы вернулись, ваше величество, век бы без вас бедовали.

Несколько воров просили о снисхождении. Пойманные не в первый раз, им путь уже на плаху или на каторгу пожизненную, что суд решит. Двоих отпустили, выдав мелкую серебряную денежку и наказав «Больше не шали», а одного, смотревшего наиболее дерзко, приказали запрятать обратно в городскую тюрьму, «пока не исправится».

Старосты городские и деревенские снова жалуются на распоясавшихся стражников. Бьют, обижают, взятки вымогают. Короче, не знают меры совершенно, ваше величество! Образумьте, слезно просим!

Та покивала, обещала помочь.

А я от нечего делать стал глядеть по сторонам и заметил, что среди этой людской реки, влекущей людские капли через тронный зал мимо утеса-королевы, есть один небольшой такой островок… Да какой там островок, скала просто! И людские воды эту скалу очень уважительно огибают.

Центром этой скалы являлся граф Дюка. Хмурился, оглаживал бороду, впивался взором в каких-то людей, от чего те бледнели, снова оглаживал бороду, теребил большим пальцем крепление сабли к поясу. Люди вокруг старались держаться от него подальше, даже слуги обходили.

За спиной графа Дюка кучковались еще трое. Одна дама, сухая и худая вобла в богатом желто-зеленом платье, с брильянтами и диадемой на голове. Однажды к ней обратилась королева, назвав графиней Нака. Граф Лург молчал больше, смотрел и тяжело дышал. Третий же, сухощавый хмырь, едва ли выше меня ростом, очень походил на засушенную копию Иштвана. Разве что поменьше. И с массивной золотой цепью на шее. Тоже граф какой-то…

Вся троица держалась немного особняком в тени графа, вперед не лезли, но было что-то, что выделяло их общность. Например, то, как на них смотрели остальные, как они группировались между собой, как в рот смотрели королеве и становились задумчивы, выслушивая каждое её решение.

Особенно когда пошли посетители по более важным вопросам.

Королевский казначей, тип с мутными глазами запойного пьяницы, но в строгом камзоле и с заляпанными чернилами пальцами, рапортовал об уменьшении запасов золота в казне. В качестве меры просил одобрить какие-то указы от позапрошлого… Ой, чуть не свалился. Надо же, лакеи поддержали. Вот теперь понятно, зачем они рядом с ним вышли.

Королева, переглянувшись с толстяком, разом подняла налоги на пиво и соль.

Казначей клятвенно заверил, что казна будет наполняться, королева приложила перстень-печать к свитку и отпустила казначея с миром.