Чужой для всех

— Должен вам признаться, пан офицер, — Юзеф немного успокоился, видя, что за ними никто не гонится. — Я не подпольщик. Я фармацевт. Это мой брат, Матеуш, подпольщик. Он кадровый офицер. Дерзкий, упрямый, как был наш отец. Это он примкнул к подполью, когда пришли немцы, стал активным борцом за освобождение Польши. Он и меня уговаривал стать в их ряды. Но куда мне? У меня аптека, люди. Правда… — связной на мгновение замолчал, сглотнув подкативший к горлу ком от нахлынувших горьких воспоминаний. — Аптеку и дом, в котором находились моя пани Анна и наша дочь с маленькими детками Адамчиком и Беатой, это в районе Воли, где были самые тяжелые бои, фашисты разбомбили. Бомба попала прямо в дом… Будь трижды прокляты эти каты! — Юзеф смахнул набежавшую слезу и замолчал, но чуть погодя продолжил свою неожиданную исповедь, замедлив движение машины. Воля вся разрушена. Тысячи людей остались лежать под развалинами. Крыху пазней, ранило и брата Матеуша. Его удалось переправить в лес. Сейчас с ним пани Крыся, гэта яго дачка. Когда был получен сигнал от вас, Матеуш уговорил меня выйти к вам навстречу. Я уже не сопротивлялся.

— Вот оно что? — лицо разведчика моментально посуровело. — То-то я вижу ты, пан Юзеф, какой-то чудаковатый. Вроде наш, а пальцы дрожат.

— Пальцы дрожат, потому что горе большое.

— Сочувствую. Война, — коротко ответил офицер. Ему не хотелось распространяться на эту тему, бередить свои личные семейные раны. Война забрала в 41 году его отца, а в 42-м под Сталинградом – старшего брата. Для сердечных переживаний у него сегодня не было времени. Впереди выполнение ответственнейшего задания. И он выполнит его, — Киселев вдруг напрягся от неожиданно появившейся мысли: — О существовании их группы знает посторонний свидетель. Это Юзеф. — «Никто не должен знать о существовании их группы, кроме тех лиц, кто должен это знать», — он вспомнил одну из фраз подполковника Старостина, инструктировавшего его перед вылетом. — Ничего себе вводная задача, — подумал он, — ее надо решать. — Но эта мысль быстро отодвинулась на второй план. Острая боль пронзила его ногу, он случайно задел рану автоматом. — Проклятье, — скривился Киселев от боли, — надо же подставиться в конце боя. Это когда он бежал ко второму сараю, где стояла машина. Вспомнив о ране, он почувствовал, что боль в ноге усиливается. Он провел рукой по лбу. Лоб был горячим. У него появилась температура. — Это плохо, очень плохо.

— Вам дренна, пан офицер?

— Что? Что вы сказали?

— Вам худо, пан офицер?

— Да, мне худо. Но об этом потом. Лучше скажите, — Киселев сжал зубы, боль не утихала, — до Кампиноса сколько еще ехать?

— Километра два, пан офицер. Что с вами? — Юзеф с тревогой посмотрел на русского офицера. — Вам нужна помощь?

— В селе могут быть немцы или партизаны? — Киселев оставил без ответа вопросы связного.

— Хто яго ведае. Каратели везде сейчас лазят. Могут быть и партизаны.

— Тогда не будем испытывать судьбу. На сегодня хватит приключений на наши задницы. Видите впереди подлесок густой?

— Бачу, пан офицер

— Загоняйте туда машину. Дальше пойдем пешком.

— Пешком?

— Да, своим ходом, пан Юзеф. Делайте, что я вам приказал. Не злите меня.

— Добже, добже, — Юзеф притормозил машину и свернул вправо в подлесок. Подминая мелкий кустарник, он проехал мимо густого ельника и, найдя небольшой разрыв между елей, нырнул глубже в лес и остановился. С дороги машины не было видно.

Раскрасневшиеся, возбужденные от прошедшего боя, дорожной встряски и усталости, с горящими глазами разведчики, спрыгнув с кузова, обступили Константина. Они ждали, что скажет им их командир.

Тот открыл дверь, но не стал выходить, сидя коротко приказал: — Десять минут оправиться. Сирень, сделай каждому по бутерброду, по дороге съедим. Медведь, подойдешь ко мне. Все, время пошло, — Киселев развернул карту района Кампиновской пущи и вновь обратился к связному:

— Юзеф, показывай, где твой тайник.

— Зараз, пан офицер, забачу, — связной достал из грудного кармана маленькую складную лупу, открыл ее и внимательно посмотрел на карту. — Вот ручей. До него идти с километр. Вот лесная партизанская дорога. Вот село Граница. От села с километр на север, в гуще букового леса находится сторожка лесника. Туды наш шлях, пан офицер.

— Все ясно. Ты пойдешь с нами, Юзеф. Представишь нас брату. Дальше тебе лучше остаться у партизан. В Лешно возвращаться нельзя. Бери свой бутерброд, — возле кабины стояла Сирень и предлагала хлеб с тушенкой.

— Дзенькую барзо, пани, — улыбнулся девушке Юзеф, аккуратно приняв предложенное угощение, и с огромным аппетитом стал есть…