Чужой среди своих 2 (СИ)

Жилой фонд в СССР в страшном дефиците, если это мало-мальски приличный город, а не занюханный добывающий северный посёлок, состоящий исключительно из бараков, построенных ещё до войны. А уж в Москве, в самом центре Столицы, без внимания не останётся даже чердак, если есть возможность прописаться в нём.

Но это, как правило, длинные и сложные схемы с перекрёстными обменами, доплатами и осторожными проверками всего и вся. Народ интригует, пишёт письма Куда Следует, выбивает положенное, фиктивно вступает в браки и всячески дискредитирует светлый образ Советского Человека несоветским поведением.

Нам же пришлось выбирать из того, что есть здесь и сейчас, и я считаю, что это вполне достойный вариант, а с учётом срочности и подавно. Благо, мама начала подыскивать варианты для обмена едва ли не в первый день, как мы въехали в эту «Воронью слободку».

Мне, по крайней мере пока, здесь нравится намного больше, чем в прежней квартире, ну а сакральные возможности близости ГУМа и добычи всяких дефицитов, вроде мохера и колбасы я не могу понять и принять в должной мере в силу то ли возраста и пола, то ли (что вернее), в силу иного взгляда на жизнь.

— Всё, дальше без меня! — отец торопливо клюнул в щёку супругу, подмигнул мне, и, чуть помедлив, добавил:

— Приду, наверное, поздно. Ну всё!

Он ссыпался по лестнице, спеша вернуться на работу. По тому, как напряглась мама, как чуть заторможено кивнула ему, отпуская, я понял, что дело, наверное, не в работе и не в посиделках в пивной — после.

Собственно, не ново. Отец сейчас пытается выяснить — что же, собственно, это было такое⁈ С учётом его биографии, шансы у него есть, а если не получиться ничего узнать, это ведь тоже — информация…

Понятно, что очень вряд ли получится узнать какие-то подробности, но даже по косвенным данным, задавая вполне простые вопросы мужикам в пивной, можно понять как минимум, кто именно курирует дядю Сашу. А они, в ГУМе, все под кем-то! Без исключений.

Нельзя даже уверенно сказать, что главенствует именно КГБ, потому что оставить ГУМ без внимания милиция просто не может! По определению.

А партийные и околопартийные товарищи из всевозможных Комиссий и Комитетов, названия которых ничего не скажут рядовому гражданину, но обладающие притом вполне серьёзными полномочиями и возможностями? Имя им — Легион!

Но даже внутри одного, казалось бы, ведомства, имеются свои отделы, разногласия и противоборствующие команды, которые ведут игры, малопонятные посторонним. Вербовки, шантаж, подставы… и по итогам кто-то из людей в погонах получает повышение или выговор, а кто-то, из числа гражданских, сломанную жизнь.

Всё это — в государственных интересах, разумеется! А точнее — в интересах лиц, считающих, что они представляют интересы государства, что они и есть — Государство.

… но я старательно делаю вид, что ничего не понимаю. Родители у меня и без того на нервах, и если они считают нужным «не впутывать» меня в эти игры (что, по моему мнению, поздно), если им так проще — пусть. По крайней мере — пока.

— Приличные люди жили, — переводя тему, несколько нервно констатировала мама, обозревая доставшуюся нам комнату, и я не смог не согласиться с ней. Переезжая, оставить после себя не натоптанные полы и залежи тараканов, годами мумифицировавшихся за комодом, а чистую комнату, это дорогого стоит!

— Всё-таки надо полы вымыть, — пробормотала мама, и я, хмыкнув, не стал спорить. Я бы, собственно, поступил точно так же…

Это и первое впечатление на соседей произвести, и, наверное, некий сакральный момент. Замыть следы соседей, обозначить себя хозяином жилища, и ну и так… Когда ползаешь с тряпкой, сразу видно, где нужно подкрасить, где подбить, а где — заменить половицу…

… ну и с учётом ситуации — просто успокоиться.

Сделав уборку и расставив все вещи, мама принялась наводить уют и хлопотать по хозяйству. Все эти женские мелочи, которые большинству мужчин не просто не понятны, но и, пожалуй, просто не придут в голову, но именно эти мелочи и делают жизнь уютней.

Мама этим женским искусством владеет в совершенстве. В посёлке я не вполне это осознавал, и лишь заходя к соседям и друзьям удивлялся — как же так, обстановка, в общем, мало чем отличается от нашей, но как-то всё неинтересно, серо, и иногда — помойно.

В условиях вечного дефицита, серой поселковой действительности, бараков и понимания, что ты здесь ненадолго, что ты временщик, перекати поле, приехавший на год-два, чтобы потом уехать куда-нибудь ещё, сознание деформируется.

У всех немного по-разному, но есть и общее, прежде всего — острый синдром отложенной жизни[i], что можно диагностировать у абсолютного большинства[ii]. Это там, на «материке», он будет жить нормально и интересно, а здесь — ватник, кирзовые сапоги и залежи грязи под кроватью, потому как даже она, кровать, всё равно не твоя, а потому не всё ли равно⁈

Пошатавшись по квартире вслед за мамой и заскучав, я засобирался на улицу.

— Купить чего надо? — интересуюсь, положив в карман авоську.