Чужой своим не станет

– Ты на дорогу смотри, – сияя от радости, отозвался Романцев. – Нам тут только военной инспекции не хватало.

– Вы не переживайте, я аккуратненько.

Глава 21

План сработает!

Начальником штаба Первого Белорусского фронта был генерал-полковник Михаил Сергеевич Малинин. Штабист высочайшего уровня, проработавший с Рокоссовским не один год. Взгляд у него глубокий, серьезный, какой бывает у людей вдумчивых, привыкших к аналитической работе. Не только внешне, но и своей манерой разговора он походил на человека гражданского.

Перед началом операции «Багратион» Михаил Сергеевич женился. Как поговаривали, инициатором свадьбы был сам товарищ Сталин. Узнав, что Малинин вдовец, он посоветовал Рокоссовскому познакомить его с Грековой Надеждой, председателем Верховного Совета Белоруссии, находившейся в разводе.

В последнее время генерал-полковник выглядел вполне счастливым человеком.

С Малининым у полковника Русового сложились добрые отношения. За прошедший год, находясь в должности начальника военной контрразведки корпуса, Русовой не раз лично докладывал генералу об операциях, проводимых зафронтовыми разведчиками.

Два месяца назад в связи с активизацией немецких диверсантов в тылу Красной армии были предприняты экстренные охранные меры в прифронтовой полосе, включавшие тотальную проверку всех проходящих. Уже первая неделя принесла ощутимые результаты: было выявлено около десяти немецких диверсионных групп.

Повышенные меры безопасности распространялись и на глубокий тыл. Трижды полковника Русового останавливали и проверяли документы. Вдумчиво, без спешки, сверяли фотографию с оригиналом. Выискивали тайные знаки в предписании. Русовой не торопил, понимал – такова служба. На месте патрульных он поступил бы так же. Даже тяжелые погоны не гарантируют свободного проезда по военным дорогам, а тут – путь в штаб фронта!

Только после того, как с визуальными процедурами было покончено и получено разрешение следовать далее, полковник хвалил патрульных за бдительное несение службы.

Серьезные меры безопасности не были случайными: многие группы диверсантов, отправленные в тыл, имели задание – провести террористические акты против высшего командного состава Красной армии.

Полковник Русовой был уверен, что тяжелое ранение, полученное командующим Первым Украинским фронтом генералом Ватутиным, не было случайностью. Диверсантам был известен маршрут движения командующего. По дороге бандеровцы устроили засаду. В результате перестрелки командующий получил ранение, вследствие которого скончался. Бандеровцами были захвачены документы и карты, оставленные в машине генерала. И как результат – задержка наступления Первого Украинского фронта.

Подозрение в предательстве пало на ближайшее окружение Ватутина. Дальнейшее разбирательство военной контрразведкой ни к чему не привело: был очерчен только круг подозреваемых, которых незамедлительно отправили на передовую.

У полковника Русового имелся оперативный материал, что за Рокоссовским тоже активно охотятся диверсионные группы. Не так давно, излечившись после тяжелого ранения, он, проявляя благоразумие, разъезжал по фронтовым дорогам с усиленной охраной. Но вместе с тем его нередко можно было встретить в первой линии окопов наблюдающим за позициями немцев.

* * *

Полковник Русовой подкатил к опушке соснового леса, в котором находился штаб фронта. Сосны – огромные, невероятно высокие, как корабельные мечты, буквально подпирающие небосвод.

Въезд на дорогу преграждал шлагбаум, рядом с которым четыре автоматчика проверяли документы, останавливая каждую машину.

– Останови, – приказал Русовой водителю, и машина замерла возле контрольно-пропускного пункта.

Дежурный, статный сержант с обожженным лицом и двумя орденами Славы на выцветшей гимнастерке, с любопытством глянул через открытое окно на полковника и громко произнес:

– Езжайте, товарищ полковник.

– А документы почему не спрашиваешь? – недовольно буркнул Русовой.

– Так я вас знаю, – широко улыбнулся сержант обезображенными губами. – Мы ведь с вами в прошлом году вместе в куйбышевском госпитале лежали. Наши койки рядом стояли. Вы – из военной контрразведки.

Действительно, в прошлом году от взрывной волны разорвавшегося рядом снаряда Русовой получил тяжелую контузию. Просто чудо, что его не зацепил ни один осколок. В госпитале пришлось проваляться три недели – контузия плохо поддавалась лечению. По-настоящему от контузии он не оправился и до сих пор – временами его донимали тяжелые головные боли.

– Что-то я тебя не припомню, солдатик.

– С правой стороны от вас танкист лежал с перевязанным лицом.

– Верно, лежал, – вспоминая, согласился полковник.

– Я и есть тот танкист.

– Ах, вот оно что, – растроганно произнес полковник Русовой. – Говорили, что у тебя ранение очень тяжелое.

– Все так, едва выжил. Комиссовать хотели. А что мне сейчас в тылу делать, когда все воюют? Попросился на любую службу, только чтобы на фронт. Вот дежурным КПП сделали. Товарищ полковник, может, вы мне посодействуете, мне бы на передовую, а? Немцы всю семью мою под корень, кому, как не мне, мстить!