Чужой сын

Перед глазами все расплывалось от слез. Она не знала, сколько часов проплакала. Никому ничего не объяснишь. Его тело уже остыло? А внутренности вытекли наружу? Она как-то пролистала вперед учебник по биологии и прочитала про разложение.

— А он, похоже, думает иначе. Иди сама с ним объясняйся.

Мать подтолкнула ее к двери гостиной, развернулась и скрылась на кухне. Разве по закону не полагается общаться с полицейскими в присутствии родителей?

— Привет, Дэйна. Решил узнать, как ты.

Голос у него добрый, но она понимала, что на самом деле ему на нее наплевать. На этот раз он был не один. Дэйна переводила взгляд с одного полицейского на другого. Оба мужчины, оба в штатском.

— Как я? А как вы думаете? Мой лучший друг умер.

Она села на диван, обитый зеленым велюром. Этот диван у них уже целую вечность. Лорелл писала на него, проливала на него молоко, здесь ее тошнило, здесь они ели перед телевизором, здесь ее мать и Кев занимались сексом. Наверное, именно на этом диване была зачата Лорелл.

— Я хотел бы, чтобы ты рассказала мне все, что знаешь о жизни Макса. Но прежде всего я прошу тебя подробно рассказать обо всем, что произошло сегодня. Очень важно не терять времени.

Как это случилось, что одно апрельское утро перевернуло всю вселенную?

— Думаете, Макс проснулся сегодня, зная, что не доживет до вечера? — Дэйна подошла к окну и уставилась на улицу. Грязное стекло тут же запотело от ее дыхания. Небо было затянуто тучами. Моросил дождь. Безумие. Просто безумие.

— Я…

— Думаете, он позавтракал или решил, что в этом нет смысла? И что не имеет значения, что он не дописал сочинение? Как считаете, он думал об этом?

— Нет, вряд ли.

— Как вас зовут? — Дэйна забыла его имя. Видимо, от шока.

— Можешь называть меня Дэннис.

Максу бы он не понравился.

— А это инспектор Марш.

Пауза.

— Во сколько ты сегодня проснулась, Дэйна?

— Как обычно. Около семи. Лорелл нужно кормить. — Она снова села на диван и положила подбородок на руки. Что она могла сказать? Теперь, когда Макс умер, все изменится. — Да. В семь.

Лицо болело от долгого плача.

— Ты пошла в школу в обычное время?

— Ну да, когда покормила и одела Лорелл.

— Макс был первым, кого ты встретила в школе?

Дэйна подумала. Посмотрела в потолок.

— Нет, не могу сказать.

— Это важно.

— Ну и что? Я не помню. Можно мне его увидеть?

Дэннис обернулся к своему коллеге.

— Пожалуй, лучше подождать до похорон, — сказал Марш. — Нужно еще провести анализы. — Голос у него был хриплый.

— Вскрытие? — Она читала об этом.

Оба детектива кивнули.

— Так когда ты сегодня увидела Макса?

Дэйна резко втянула воздух. Вопрос застал ее врасплох.

— Э-э… он был… — Она начала грызть ногти. — Думаю, он был на математике. Да, там я его и увидела.

— Что было после математики?

— География, потом биология. Макс их прогулял. Я сходила только на географию, потом вышла на улицу. Все произошло после биологии.

— Ты вышла на улицу, чтобы найти Макса?

Дэйна молчала.

— Это важно, Дэйна.

— Наверно. Не знаю. Да какая разница? Он же умер. — Она знала, что ей придется произнести эти слова очень много раз, прежде чем рана перестанет кровоточить. Это как ковырять коросту. Рано или поздно все заживет, но шрам останется.

— Я спрошу еще раз. Когда ты вышла на улицу после географии, ты искала Макса?

— Наверно, да.

— Ты его встретила?

— Не сразу. — Дэйна снова встала. Ей не сиделось на месте. Она подошла к окну и облокотилась о подоконник. Посмотрела в сад. Она старалась поддерживать там порядок с тех пор, как Лорелл порезала ногу стеклом. — Я пошла в магазин и купила чипсы. Я хотела есть.

— Во сколько ты встретила Макса? Постарайся вспомнить, Дэйна.

— Наверно, где-то в десять пятнадцать. Может, пол-одиннадцатого.

— Но география ведь заканчивается в десять сорок пять. Мне кажется, ты сказала, что досидела до конца урока.

Дэйна закрыла глаза. В темноте закрытых век, самом безопасном месте, которое она знала, она увидела лицо Макса. Он улыбался ей своей особенной улыбкой и приплясывал, что означало, что он снова что-то выиграл. Когда он так делал, его ноги казались длиной метра в три. Его ноги. Его тело.Она открыла глаза и ухватилась рукой за подоконник.

А потом Дэйна вспомнила реку крови, которая лилась из его узкой груди. В ее памяти навсегда отпечаталось выражение его лица, когда он упал на землю. В ее ушах снова раздавались возбужденные и испуганные крики убегающих парней, ее снова охватила паника, она услышала вой сирены «скорой помощи».

После этого воспоминания становились отрывистыми. Она помнила, как убегала со всех ног, как воздух свистел в ее легких. Помнила, как рыдала, когда осознала наконец, что она наделала.

Кэрри ушла из больницы. Врачи говорили что-то о потрясении, седативных препаратах, наблюдении в клинике, пока не пройдет шок… Но какое все это имеет значение после того, как она увидела своего сына лежащим на столе в морге? Казалось, стоит лишь слегка коснуться его плеча — и он перевернется на бок, приоткроет сонные глаза и пробормочет, что ведь еще не пора вставать, правда, мам?