Combat

– Боюсь, заклинания здесь не помогут, – ответил Хорнунг-старший. Перед сыном было очень стыдно. Хотел показать могущество XXYI века, да облажался. Потому что могущество это базируется на комплексном знании миллионов индивидов. А когда человек один, он по сути так же беспомощен, как и первобытный дикарь. Дикарь-то, пожалуй, более приспособлен к первобытной жизни. Знания образованного одиночки не полны, не точны, однобоки, поверхностны, а если где-то и глубоки, то в крайне узком диапазоне. После универсального XVIII столетия и еще охватного умом XIX, Сайрусов Смитов становилось с каждым веком все меньше и меньше. А может быть, их вообще никогда не было? Многие ли из нас могут похвастаться, что досконально знают ТЕХНОЛОГИЮ изготовления привычных вещей, которыми они пользуются каждый день? А ведь достаточно малейшего отклонения от технологии, – и ничего работать не будет.

А сколько надо затратить времени, чтобы овеществить каждую детальку? Даже чтобы прочесть роман, надо его прежде написать. Надо придумать фабулу, построить и прожить сюжет, выстрадать каждую строчку, каждое слово, напечатать каждую буковку, каждый знак. А это значит проделать миллион операций интеллектуальных и физических.

Хорнунг уже сомневался, удастся ли ему сотворить простую весельную шлюпку. О более комфортабельном судне и речи не шло.

– Кажется, кто-то сюда идет, – сказал чуткий Элзор.

Хорнунг вскинулся, повел головой и вскоре действительно услышал приближающиеся шаги. Скрипела галька под чьими-то тяжелыми ступнями. А вскоре и земля стала вздрагивать от этой поступи. Создавалось впечатление, что идет великан или какой-нибудь древний ящер.

И он вышел из-за торосов, которые были ему по пояс, в одежде, сшитой из шкур примерно сотни белых медведей. На широких его плечах умещались аж три головы. Бицепсы, трицепсы и прочие "…цепсы" огромными валунами ходили под смуглой кожей, продубленной морозами. Ноги его были подобны мощным колоннам. Даже, когда великан просто переминался на них, соображая, что ему делать с жалкими карликами, происходило небольшое землетрясение от двух до трех баллов (по шкале Рихтера). Великан, когда думал, то ковырял пальцем в носу центральной головы. Выглядело это так, как если бы обломок телеграфного столба пытался пролезть через слуховое окно на крыше многоэтажного дома.

– Отец, сдается мне, мы попали в страну великанов – Гримтурсенов, жестоких и коварных, – сказал Элзор, – от матери я кое-что слышал об этой студеной стране. Ёе жители не всегда соблюдают законы гостеприимства.

Между тем великан, задумчиво ковырявший в носу, вытащил из ноздри парочку коз, пустил их гулять по пляжу. Стряхнув слизь, рогатые побежали разыскивать корм, не удовлетворились скудным ягелем, побежали в глубь степи за сочной травой.

– Не нравятся мне надавыши, – произнесла наконец средняя голова на языке великанов. От звука этого голоса ближайший айсберг треснул, от него откололся изрядный кусок и обрушился в воду. Левая голова перевела фразу на людской язык:

– Центровой говорит, что вы ему не нравитесь.

– Передай центровому, что мы сейчас отчалим, – сказал Хорнунг, надрывая глотку, чтобы перекричать шум ветра, – только лодку построим и уплывем…

– Да чего с ними разговаривать, – прогромыхнула правая голова, особенно злобного вида, – замочить их, и вся недолга. Правая рука приподняла дубину – хорошо обработанный ствол дуба (дубина должна быть из дуба).

– Правый говорит, что с вами пора кончать, – добросовестно перевел Левый.

– А где наши лошади? – спросил Вёльд Элзора.

– Я не заметил, когда они убежали.

– Надо было мне тебя вернуть еще на подходе к Берегу, – запоздало раскаялся Хорнунг-старший.

– Я буду биться рядом с тобой, – воинственно воскликнул Элзор.

– Нет, уж ты, пожалуйста, отойди подальше, я разберусь с ним один на один.

Хорнунг повернул камень на кольце в правую сторону. И сразу крепок стал, как стальной столб. На сей раз Вёльд внимательно пронаблюдал весь процесс. Прозрачный камень стал вдруг сапфиром. От него побежали нежнейшие волны интерференции голубых и синих оттенков спектра. Волны текли, искрясь, омывая тело мягкой, упругой, непробиваемой текучей броней.

Чудесная аура противника ничуть не смутила великана, привыкшего к красочной игре света северного сияния. Голиаф широко шагнул, наступил на муляж джета, со скрежетом смял, сплющил его, точно человек, наступивший на пустую банку из-под пива. Поддал другой ногой покореженную железку. Затем поднял дубину и обрушил её на голову капитана "Орла". Взметнулся фонтан огненно-синих искр. Хорнунг по пояс ушел в крупнозернистый, пополам с галькой, песок. В голове загудел соборный колокол. "Ха!" – выдохнул великан, вновь обрушивая с высоты свое оружие на голову стойкого капитана. Хорнунг вошел в грунт по грудь. Соборный колокол бил набат. Защитная аура немного потемнела, но вновь стала разгораться, набирая первоначальную яркость.

– Эй, ты, трехголовый дуболом! – крикнул Элзор, заходя в тыл великану, чтобы отвлечь его. – Здесь еще один воин!