Д(т)ень оборотня

– Я как раз туда собиралась идти, пока не зависла тут…

Стас проследил за направлением её взгляда, и они замолчали на какое-то время, теперь уже вдвоём любуясь раскинувшейся перед ними красотой. А после, не сговариваясь, вместе побрели к пруду.

***

Огромные берёзы низко склонялись к воде, касаясь длинными густыми ветвями гладкой, в темноте казавшейся чёрной, поверхности пруда. Слышались характерные для водоёма звуки, кваканье лягушек, шелест прибрежных камышей. Деревенская романтика, одним словом.

Разговаривать не хотелось, хотелось помолчать, проникнувшись этой атмосферой и насладиться погружением в самое лоно природы. И всё ничего, если бы не надоедливые комары, обрадовавшиеся свежей крови и с азартом нападавшие на ещё не успевших привыкнуть к их надоедливому присутствию городских жителей.

Первые проблески костра были хорошо видны издалека сквозь редкие, порой, переплетающиеся между собой стволы деревьев. Молодые люди заворожённо шли на него, и вскоре достигли своей цели.

У костра, мерно потрескивавшего в темноте и периодически пускающего в воздух фонтаны искр, собралось несколько человек. Кто-то бренчал на гитаре, другие разговаривали в полголоса. На берегу, у самой кромки Садовского пруда, расположилась влюблённая парочка. Эти двое никому не мешали, и им никто не мешал, и тесные объятия и периодические поцелуи никого не смущали. Тихая, размеренная жизнь деревенской молодёжи – даже той, что приезжала в Сады лишь на дачу, проводя свою основную жизнь в городе.

Заметив вновь прибывших, все как-то разом оживились, и Мишка первым поднялся навстречу «особо приглашённым».

– О, какие люди! – заголосил он, расставляя руки широко в стороны, словно готовясь заключить обоих в объятия.

Он был уже изрядно навеселе, и от него разило так, что комары дохли прямо в полёте.

– Север! Ватруха! – продолжал разглагольствовать Царь. – Я уж думал, мы вас не дождёмся… Задержались, да? Дела? Понимаю…

От его пошлых намёков Дане стало тошно. А Стас, не теряя контроля, чуть выступив вперёд, нависнув над тщедушным Мишкой каменной скалой.

– Царь, слышь, ты говори, да не заговаривайся! Иначе язык вырву и рыбкам скормлю, а завтра на рыбалку, на прикормленное место сутра рвану…

– Да я шучу, чего ты! – пьяно рассмеялся Мишка, и тут же перевел тему, обращаясь к остальным. – Ребят, вы их узнаете?!

Глава 7

  К ним уже подтягивался народ. Узнавали, конечно. Правда, с трудом. Как и они – остальных. Всё-таки время загадочная штука. Ну, сколько они не виделись? Лет пять-шесть-семь? А как все поменялись, выросли, возмужали. Вот взять, к примеру, Ромыча. Ну кто сейчас в этом бомжеватом молодом человеке, забывшим о бритве и пене для бритья месяца на три, узнает того безусого пацана, что так любил таскать яблоки из соседских огородов? Правда, он поступал совсем по-робингудски, принося «улов» в общий котёл, и его даже хвалили за это. Что поделать, кушать молодым всегда хочется. А Сидр! Сидр… Они, признаться, даже имени его настоящего не знали. Все всегда называли его только так – Сидр, и никак иначе. Вон как в плечах раздался, пузо отрастил. И в каждом узнаваемом лице они с удивлением обнаруживали произошедшие изменения, которые при свете дня, должно быть, будут заметны ещё явственнее. Но были здесь и те, кто не был знаком ни Стасу, ни Данке. Приезжие? Может быть. Нет ничего удивительного в том, что во время их отсутствия летней дачей обзавелись совершенно новые люди.

Мишка на правах самого местного, представлял всех по очереди – тех, с кем они не были ещё знакомы. Ребята пытались изо всех сил изобразить дружелюбие и непринуждённость, но всё равно держались как-то напряжённо, недоверчиво посматривая на только что пришедших, и это ощущалось всеми фибрами души. А потому Север на интуиции сцапал за запястье Дану, и потащил поближе к костру. Здесь надёжнее. И комары так не жрут.

А Мишка тут же увязался следом, усаживаясь на трухлявое бревно возле костра. В руке у него была зажата полупустая бутылка с мутной подозрительной жидкостью, которую он тут же благородно протянул Стасу, не сдержавшему брезгливости на лице.

– Убери своё пойло, Царь! Меня от одного запаха сейчас вывернет…

Да, утренние воспоминания ещё терзали душу Севера, и что попало, и с кем попало, он пить был не намерен.

– Как хочешь. – усмехнулся Михан. – А ты, Ватруша, как?

– Как всегда. – равнодушно ответила Дана. – Я не пью.

– Завидная солидарность! – протянул Мишка. – И давно вы так… сдружились?

А он начинал раздражать. Данка перевела взгляд на Стаса, тот в упор смотрел на Царя и медленно закипал. Надо было спасать положение…

– Миш, расскажи лучше, что произошло с Оксанкой…

– С какой ещё Оксанкой? …

А вот тут Дана почувствовала, что он врёт. Понял, сразу же. Нравилась она ему раньше,  да соплив был для женихов. Не мог не понять. Но для чего врал – вопрос…

– А то ты не знаешь, Царь! – теперь закипать начала и она. – За кем ты раньше бегал, колечко у мамки спёр, да к кому сватался?

Мишаня заулыбался как-то скорбно, очень грустно.

– Откуда мне знать, что с ней стало… Не общаемся мы.