Да благословит вас бог, мистер Розуотер, или Бисер перед свиньями

«Дорогой кузен, или кем ты там мне приходишься!

Поздравляю с богатым наследством! Наслаждайся! Быть может, для будущих успехов тебе не мешает узнать, кем были те, кто взращивал и лелеял до сих пор твои несметные сокровища.

Капитал Розуотеров, подобно многим другим миллионным состояниям Америки, берет свое начало от хмурого, непрошибаемого, как запор, крестьянского парня, примерного христианина, занявшегося в Гражданскую войну и после нее спекуляциями и подкупом. Парня звали Ной Розуотер, он родился в округе Розуотер, штат Индиана, и был моим прадедом.

Ной и его брат Джордж унаследовали от отца-пионера шестьсот акров пахотной земли, темной и жирной, как школьный торт, да небольшой заводик по производству пил, уже почти прогоревший.

Началась война.

Джордж собрал вооруженный отряд и во главе его отправился воевать.

Ной нанял деревенского дурачка, чтобы тот воевал вместо него, перевел заводик на производство штыков и сабель, ферму перевел на откармливание свиней. Авраам Линкольн объявил, что никаких денег не жалко, лишь бы восстановить единство страны, вот Ной и повышал цены на свои товары в соответствии с размерами национальной трагедии. И сделал такое открытие: от придирок правительства к ценам или качеству товаров можно запросто откупиться до смешного маленькими взятками.

Ной женился на Клиоте Херрик, самой некрасивой женщине во всей Индиане, — у нее было четыреста тысяч долларов. На ее деньги он расширил завод и накупил ферм — все в округе Розуотер. Он стал самым крупным свиноводом на Севере. И чтоб его не надули скупщики мяса, он приобрел контрольный пакет акций Индианаполисской бойни. Чтоб его не надули поставщики стали, он приобрел контрольный пакет акций сталелитейной компании в Питсбурге. Чтоб его не надули поставщики угля, он скупил контрольные пакеты акций нескольких шахт. Чтоб его не надули кредиторы, он основал банк.

Маниакальный страх — как бы его не надули! — заставлял его все больше и больше заниматься ценными бумагами, все меньше и меньше — штыками и свининой. Мелкие спекуляции ничего не стоящими бумажками убедили его, что продавать их легче легкого. Он продолжал подкупать разных членов правительства, чтобы заполучить свою долю национальных богатств и доходов из казны, но больше всего души вкладывал в помещение своего разводненного капитала[1]

.

Соединенным Штатам Америки, которым надлежало стать Утопией — страной обетованной для всех, — не минуло еще и века, как Ной Розуотер и несколько человек вроде него доказали, что Отцы-основатели совершили по крайней мере одну промашку — эти только-только ставшие предками почтенные граждане не вписали в законы своей Утопии, что состояние каждого жителя не должно превышать определенных размеров. Это упущение было вызвано тем, что они, с одной стороны, питали слабость ко всем, кто любит красивую жизнь, с другой — полагали, что континент, на котором они живут, так огромен и изобилен, а жители его так малочисленны и предприимчивы, что никакой грабитель, как бы шустро он ни грабил, не сможет никому нанести серьезный ущерб.

Ной и ему подобные быстро смекнули, что континент имеет свои пределы и не так уж трудно убедить алчных чиновников, особенно законников, отхватывать от него кусок за куском и швырять эти ломти туда, где бы они достались таким, как Ной.

Вот как получилось, что горстка хапуг завладела в Америке всем, чем стоило владеть. Вот как была создана жестокая и нелепая, никому не нужная, ни с чем не сообразная, безотрадная классовая система Америки. Честные, смышленые, мирные граждане оказались классом паразитов, раз они требовали, чтобы им выплачивался прожиточный минимум. А тех, кто смекнет, как нажиться на преступлениях, не предусмотренных законом, отныне и впредь полагалось награждать и прославлять. Вот так американская мечта опрокинулась на спину брюхом кверху, позеленела, закачалась на мутной поверхности бездонной алчности, раздулась от газов и с треском лопнула в лучах полуденного солнца.

Е pluribus unum[2] — вот какой девиз сочли уместным будто шутки ради отчеканить на валюте этой лопнувшей Утопии: ведь немногим до безобразия разбогатевшим американцам достались владения, привилегии и радости, в которых было отказано всем прочим. А еще более поучительным девизом в свете того, что мы узнали о Ное Розуотере и ему подобных, мог бы стать следующий: «Хватай больше, чем можешь ухватить, не то останешься с носом!»

И Ной родил Сэмюэла, и тот взял в жены Джеральдину Эмс Рокфеллер, и Сэмюэл еще пуще отца увлекся политикой и не жалея живота служил партии республиканцев, вершил ее судьбами, побуждал эту партию выставлять на выборах таких кандидатов, что умели крутиться подобно дервишам, драть глотку на любом наречии и отдавать приказы полиции палить по толпе, едва только им почудится, что какому-нибудь голодранцу может взбрести в голову, будто он и Розуотер равны перед законом.

И еще Сэмюэл скупал газеты, а заодно и проповедников. Он учил их простой истине, и они затвердили ее назубок: кто смеет думать, что Соединенные Штаты Америки должны стать Утопией, — тот лентяй, размазня, проклятый богом болван. Сэмюэл трубным гласом возглашал, что ни один американский рабочий не стоит больше восьмидесяти центов в день, но сам при этом радовался случаю отвалить сто тысяч долларов за картину какого-нибудь итальянца, отдавшего концы триста лет назад. В довершение всего он дарил картины музеям — пусть, мол, бедняки обогащаются духовно. По воскресеньям музеи были закрыты.

И Сэмюэл родил Листера Эймса Розуотера, и тот взял в жены Юнис Элиот Морган. Надо отдать должное Листеру и Юнис: эта парочка была не то что Ной с Клиотой или Сэмюэл с Джеральдиной — они умели посмеяться и смеялись от души. Любопытно отметить: в 1927 году Юнис стала чемпионкой США по шахматам среди женщин и в 1933 — тоже.

Юнис написала исторический роман о женщине-гладиаторе «Рамба из Македонии». В 1936 году он сделался бестселлером. Она погибла в 1937-м, став жертвой несчастного случая, во время прогулки на яхте. Юнис была умна, обаятельна и не в шутку расстраивалась из-за положения бедняков. Она была моей матерью.

Ее муж Листер делами никогда не занимался. С самого его рождения и до той минуты, когда я пишу эти слова, капиталами его ведали адвокаты и банки. Почти всю свою сознательную жизнь он провел в конгрессе Соединенных Штатов, поучая, как надо жить. Сперва он выступал в этой роли как представитель округа, центром которого является город Розуотер, затем как сенатор от штата Индиана. Ни сейчас, ни когда-либо прежде в штате Индиана он не жил — это шитая белыми нитками политическая басня. И Листер породил Элиота.

Листера нисколько не трогало, какие последствия и осложнения влечет за собой капитал, доставшийся ему в наследство. Он думал об этом примерно столько же, сколько другие о мизинце на своей левой ноге. Его собственные миллионы никогда его не волновали, не забавляли, не искушали. Не моргнув глазом, он отдал девяносто пять процентов своего состояния в тот Фонд, которым ты теперь заправляешь.

А Элиот взял в жены Сильвию Дювре-Зеттерлинг, парижскую красотку, которая его потом возненавидела. Ее мать покровительствовала художникам. Ее отец был знаменитейшим виолончелистом. Ее дед и бабка по матери были из Ротшильдов и Дюпонов.

А Элиот стал пьянчужкой, доморощенным утопистом, святошей, беспутным дурачком.

Не родил ни души.

Bon voyage[3], дорогой братец, или кем ты там мне приходишься! Будь добрым! Будь великодушным! Преспокойно наплюй на искусство и науки — они еще никогда никому не помогли. Будь искренним и заботливым другом бедняков».