Да будет воля моя

Улицы пустеют, когда она направляется к мосту через Рейн. За исключением пары проезжающих машин и трамвая, на мосту она сейчас совершенно одна. На некотором удалении светятся фонари бульвара и рекламы баров и ресторанов. Там, на той стороне, конечно, жизнь еще бурлит. Но Дерия сейчас находится наедине с воспоминаниями. Ветер, как плетью, хлещет ее же волосами по лицу, и Рейн кажется черным. Он течет быстро, и волны, словно кем-то подгоняемые, бьются в разные стороны. В свете фонарей она видит белые пенные верхушки волн и время от времени проплывающий мимо мусор. Нечто темное и бесформенное в воде привлекает ее внимание. Большая рыба? Она останавливается и смотрит через парапет, но то, что она должна была бы увидеть, — того уже нет. Вместо этого она замечает кого-то позади себя, на краю моста. Этот человек тоже стоит у ограждения и, кажется, смотрит в воду. Сердце Дерии начинает биться быстрее. Она невольно вспоминает свою бабушку. Бабушка ей как минимум сто раз рассказывала историю о том, как она была вынуждена смотреть на то, как кто-то здесь бросился в воду, чтобы умереть. Она хотела удержать этого человека, но от шока слишком долго раздумывала и не успела добежать до него вовремя. Она видела лишь то, как он упал, ударился о воду и ушел на дно. Кроме бабушки Дерии, никто ничего не заметил, и никто никого не искал, и даже ни один труп не всплыл. Тем не менее бабушка в конце своей жизни очень часто рассказывала историю, она даже часто поднимала ночью Дерию с постели, чтобы с расширенными от страха глазами рассказать о самоубийце на мосту. Даже когда болезнь Альцгеймера уже стерла все воспоминания о ее собственной жизни, она не могла забыть самоубийцу, которого, может быть, никогда и не существовало. Он, наверное, сопровождал ее, словно призрак, до последнего вздоха.

«Бабушка», — думает Дерия, и на какой-то момент от мысли, что бабушки больше нет, у нее перехватывает дыхание. Ей никогда не было легко с бабушкой, ни до, ни после ее болезни. Но бабушка любила ее, как только могла, и Дерии только после ее смерти стало понятно, насколько она была привязана к ней.

Она поворачивается и продолжает свой путь. В конце моста еще раз оглядывается. Человек стоит именно там, где только что стояла она. Он смотрит в воду и бросает вниз что-то легкое, что уносится ветром, может быть, платок или клочок бумаги.

Дерия с трудом глотает слюну. Все это ей не нравится. Она разрывается между мыслями, нужно ли ей что-то делать или побыстрее исчезнуть. Человек на мосту кажется ей печальным и исполненным тоски. Если посмотреть на это реалистично, то на таком расстоянии она вообще ничего не может увидеть. Она задумывается, может быть, пойти туда и спросить, все ли в порядке, но отбрасывает эту мысль. Кто знает, что это за человек и что у него на уме?

Она поправляет воротник плотнее вокруг шеи, но уже поздно — легкий, но постоянный мелкий дождь уже собрался каплями в ее волосах, и эти капли теперь стекают по шее. Ей становится холодно. Она быстро поворачивается и почти бежит. Она не сможет себя ни в чем упрекнуть, если этот человек что-то решил сделать с собой. Она только видела, как он там стоял. Ведь никому не запрещается стоять на мосту и это не является признаком того, что кому-то нужна помощь.

Может быть, она сама нуждается в помощи?

Несколько машин проезжают мимо, и Дерия ускоряет шаг. Ее мысли и чувства сливаются в нарастающий страх. Ей становится все тяжелее и тяжелее вытеснять из памяти картины той ночи, когда за ней гнался преследователь. Эти картины уже вырисовываются в ее воспоминаниях, их слишком легко узнать и увидеть, чтобы просто игнорировать их. Вместе с холодом ее до костей пробирает тихая злость. Только что вечер был таким прекрасным, а сейчас настроение испорчено и ей страшно. Ее прогулка домой вот-вот превратится в бегство.

А человек позади так и не прыгнул с моста. Он идет за ней.

Позвонить в полицию? Эта мысль такая легкая, словно лапки Одина на ковре. Она смеется над нею. Громко и еле переводя дух, потому что она уже бежит. Полицейские посчитают ее истеричкой. Женщина, которая тащит за собой на поводке слабого от старости пса-овчарку, смотрит на Дерию так, словно именно она по ночам гоняется за людьми по городу. От нее не приходится ожидать никакой помощи. Она бежит дальше, слыша за собой шаги женщины с овчаркой. По крайней мере она надеется, что это ее шаги. На улице стало так тихо, что Дерия, кроме шагов, слышит только собственное дыхание и больше ничего. Не слышит ни велосипедиста, который быстро проносится мимо нее, ни такси, которому она напрасно машет рукой.

Она останавливается и вытаскивает из сумки мобильный телефон. Человек, а в этом она уверена, что это может быть только тот самый мужчина, появляется на границе видимости — Дерия с трудом может разглядеть конец улицы и незнакомца у поворота.

Полиция! Пусть уж лучше ее считают истеричкой. Дерия действительно склонна к истерии. Но мужчина не замедляет шаг. В панике Дерия набирает не вызов полиции, а последний набранный номер.