Да, были люди в то время!

— Правильно, бойся. Поговорю с тобой, а потом отдам Филе, он тебя по кускам рвать будет, а я смотреть стану. Хочу видеть, как ты будешь мучиться и страдать.

— А что с вами случилось?

— Беда случилась. Я у генерала Раевского батальоном командовал, и повёл гренадеров в штыковую атаку. С фланга по нам французы картечью врезали. Не знал я, что у них там пушки стоят, разведку не произвела Очнулся я через две седмицы в таком виде, в котором ты меня видишь. А останься я у тебя, может и не пострадал бы.

— От французов, может быть.

— А ты бы старинного друга пристрелил бы?

— Так мне кто-то сказал, что я не учился с Остапом Калачом, никогда с ним не встречался и не дружил.

— Я эти слова помню, говорил. Помню еще одну сволочь, подобную тебе, Владимиром Костецким, его зовут. Высоко взлетел, генерал, на высокой должности в Генеральном штабе. А где Остап Калач, я у тебя спрашиваю?

— Вот-вот. А где Остап Калач?

— Издеваешься! Да перед тобой, гад стоит то, что от Остапа осталось! Калека перед тобой! Калека, которого бросила жена. От которого, отказались дети, и которого в свет, уже никогда, не пустят. А ты с Владимиром, такие чистенькие, богатые и обласканы даже самим императором.

- Если вы действительно Остап, то вам никто не мешал продвигаться по службе, разве только не совсем умная голова.

— Ладно, я тогда на поле битвы почти сдох, а ты сейчас подыхать будешь. И заметь, когда я преставлюсь, у меня хоть плохонькая, но будет могилка, а тебя по кускам в Неву брошу, рыбам на корм.

— Это вряд ли, — произнёс я, пробивая с левой руки Остапу в голову.

Сразу же сорвался с места, прижал пылающий факел к лицу Фили. Он, не издавая ни звука, только невнятно мычал, так огорчился, закрывая лицо руками, пытался погасить, горящую бороду. С пояса Фили я сорвал приличного размера нож, и избавил его хозяина от мучений, перерезав горло. Также поступил с тем человеком, который называл себя Остапом.

Вытерев нож, об одежду покойника, начал тихо выбираться из подвала. Кто его знает, может в доме еще есть подручные Остапа. Их оказалось двое. Одному с ноги пробил в промежность, а второму воткнул нож в грудь по самую рукоятку. Скулящего на все лады мужичка поднял, и поинтересовался своим личным имуществом, плащом и шпагой. Нашёл все, в указанном бандитом месте, в целости и сохранности. Правда, бандит этого не узнал, живых я здесь никого не оставил. Постоял немного, постарался успокоиться. Только что, я собственной рукой отправил на тот свет, своего друга, пусть и бывшего. Потряхивало меня немного, неприятно стало. Мне даже показалось, что этим убийством я избавился от какого-то давящего чувства. Пусть Остап был не подарок, у которого голова работала не совсем правильно, но он был моим и Владимира другом. А я, спасая свою жизнь, забрал жизнь Остапа. Да, Степан Иванович, несмотря на то, что за много лет ты неоднократно вступал в смертельные схватки с врагом, тебе не приходилось убивать друзей. А этим вечером, такое несчастье случилось. Удивительное дело, совесть совсем не верещала. Где-то там, глубоко, что-то шевельнулось, и умолкло, наверное, это была жалость. Верх взял рационализм и чувство самосохранения.

Приведя себя в приличный вид, вышел из дома, сориентировался. Окраина Санкт-Петербурга, исключительно бандитский район. Хорошо, что возле дома стояла телега, запряжённая парой лошадей, на ней меня, по всей видимости, сюда доставили. Ничего мы не гордые, сами править лошадьми умеем.

Глава 30

За прошедшие годы, с момента окончания войны с Наполеоном, мне, ценой неимоверных усилий удалось построить и создать мощное орудийное производство. Не стал я распылять усилия, хотя можно было попробовать себя в производстве стрелкового оружия. Оружейный заводик месье Дюбуа я переправил в Тулу, и за хорошие деньги продал казне.

Я пообещал АлександруIпредъявить новые орудия через два года. И это обязательство выполнил в 1821 году. Из ворот моих цехов, вышли 120 миллиметровый миномет — «Кувалда» и 122 миллиметровая гаубица — С 5. Я, конечно, же занимался плагиатом. Миномет срисовал с советского полкового миномета образца 1938 года, а гаубица, не что иное, как знаменитая дивизионная гаубица М-30, того же года.

Основываясь на опыте создания первых образцов орудий, я собрал на своём заводе проверенных специалистов. Им не надо было объяснять все с самого начала. Я дал основные направления, предоставил эскизы со всеми размерами, и работа закипела. Где-то, через полгода, миномет и гаубица в чертежах были готовы. Я предложил новую конструкцию дульного тормоза для гаубицы, в моем времени такая конструкция получила название «солонка». Новой она была в этом времени, а в моем времени она успешно использовалась на противотанковом орудии МТ-12 «Рапира». На утолщённом конце ствола гаубицы, по всей окружности в шахматном порядке, под углом в сорок пять градусов просверливали сто двадцать отверстий. Таким образом, при выстреле, часть энергии выстрела гасилась, а значит элементы конструкции гаубицы испытывали значительно меньшие нагрузки.