Да обойдут тебя лавины

"В 10 часов, то есть после трех часов непосильного труда, я понимаю, что подобным образом вершины мне не достичь. Ясно и другое: при таком перенапряжении мне не спуститься вниз.

Когда ситуация складывается так, что приходится выбирать между жизнью и смертью, вершина становится мне безразлична. Вершина, которая еще вчера так сильно меня притягивала. Немедленно поворачивать назад или... воспользоваться последней возможностью: преодолевая крутой скальный барьер, кратчайшим путем идти к вершине?

Это ощущение бессилия!.. Оторванность от людей, способная привести любого на грань безумия. Нет никого рядом, чтобы оценить твое состояние, ни единого человека, которого можно было бы потрогать рукой, найти в нем опору".

В этой, других своих книгах Рейнхольд, на мой взгляд, порой уж слишком сгущает краски, чтобы держать читателя в напряжении. Но он - первый в мире, кто осмелился осуществить дерзкий замысел: побывать на всех высочайших вершинах.

На некоторые Месснер поднимался в одиночку без кислорода. Он по праву считается одним из лучших восходителей мира.

А. П.

- А ты не пробовал - в одиночку?

С. Б.- Пытался, но больше не тянет. Наверное, мы воспитаны по-другому. Мне, например, нравится ходить в связке, делать восхождения в группе, переживать счастье, которое испытываешь на вершине, вместе с друзьями. Соблазна - попробовать, чего же стою один, не избежал. Но... и без этого знаю свои возможности и не стремлюсь никому ничего доказать. Сказанное, конечно, не значит, что все разделяют мою точку зрения. Всегда найдутся ребята, желающие самоутвердиться именно таким образом. Особенно среди тех, кто по каким-то причинам не прошел в сборную команду или не захотел в нее попадать (мол, я выше ваших "игр"). Чтобы ходить в одиночку, надо быть сильным, волевым человеком. Но не думаю, что, развивая одиночные восхождения, мы сможем воспитывать людей, способных решать какие-то общие задачи, а не только свои собственные.

А. П.- Месснеру на пятки наступал не менее прославленный Ежи Кукучка, тоже покоривший все восьмитысячники. Он погиб, так и не осуществив свой замысел - взойти на Лхоцзе раньше вас...

С. Б.

- Осенью 88-го мы собирались в Гималаи для разведки маршрута на Канченджангу. В болгарской альпинистской газете "Эхо" прочитали сообщение, что Юрек, как звали Кукучку друзья, собирается пройти южную стену - "стену XXI века", этот титул с легкой руки Месснера "приклеился" к ней, к счастью, ненадолго. В том же году весной мы в Непале о готовящейся экспедиции поляков ничего не слышали. Судя по всему, организовалась она молниеносно: Юрек, зная, что на Лхоцзе собираются французы, что обязательно попытаемся пройти стену и мы, очень спешил. Организовав на маршруте 6 лагерей, его группа дошла до высоты примерно 8150. Когда спустились в базовый лагерь на отдых, оказалось, что лучше всех акклиматизировались двое альпинистов: Кукучка и Павловский. Остальные на восхождение идти не могли. Выше лагеря-6 "двойка" поднималась в альпийском стиле. На высоте приблизительно 8200, то есть за 300 метров по вертикали до вершины. Юрек (он шел первым, Рышард Павловский страховал) оказался за перегибом стены. Роковая деталь: веревка, которой они связались, была толщиной всего 7 мм - на высоте дорог каждый грамм, вот и выгадывали. А ведь до самой вершины маршрут сложнейший, 5-6-й категории трудности. Почему произошел срыв? Рышард, который рассказывал нам о трагедии, не знает, не видел. То ли камень вырвался из стены и стал причиной трагедии, то ли Юрек в сложном месте не удержался. Павловский увидел падающего Кукучку, видел, как его несколько раз сильно ударило о скалу. Страховочные элементы вырвало - альпинист в снаряжении весит около центнера: стометровое падение, сильнейший рывок, веревка его не выдержала. Юрек падал три километра...

А. П.- А потом эту стену прошли вы. Да... Ты кто по натуре - оптимист или пессимист?

С. Б.- Это зависит от настроения.

А. П.

- Вот не думала, что ты человек настроения.

С. Б.- По-моему, абсолютных оптимистов или безусловных пессимистов на свете немного наберется. Правда, есть люди, успешно играющие эти роли. Считаю, поступают правильно те, кто выбирает амплуа оптимиста. Даже если очень плохо, внушают себе, что не все потеряно, что черная полоса обязательно сменится белой. Предпочитаю компанию таких людей, пытаюсь в любом случае и себя настраивать не на отчаяние, а на надежду. На пике Коммунизма, когда "схватили" холодную ночевку, все смешные случаи, все песни, какие

знал, вспомнил. Хотя особого желания хохмить не было. Бэл потом ворчал внизу, мол, Бершов всю ночь рассказывал плоские анекдоты, отпускал сомнительные шуточки. Я не обиделся на Балыбердина: пусть не самого высокого качества юмором пытался веселить друзей (я не Жванецкий, не Задорнов), неглавное, не давал ребятам уснуть и замерзнуть.

А. П.- Значит, ты все-таки больше оптимист, чем пессимист. А в судьбу веришь?