Да здравствует королева!

– А как имя прекрасной незнакомки? – граф поймал ее руку, спрятанную в тонкую шелковую перчатку.

– Маржери, – полушепотом произнесла девушка.

– Маржери… – граф осторожно поднес к губам руку девушки и поцеловал пальцы, не отводя взгляда от ее глаз. Карие глаза девушки хитро поблескивали, отчего Филипп чуть дольше задержал ее руку. Не на столько, что было бы нарушением приличий, но достаточно, чтобы дать намек на нечто большее, чем просто знакомство. Главное – не намекнуть, что игра разгадана, а хищник превратился в дичь. Тогда можно будет получать удовольствие от нее какое-то время.

Анна-Виктория отошла от окна. Вроде все разумно. Филипп все-таки заметил одну из хорошеньких девушек, которые обязаны быть при дворе. Милая беседа, невинный поцелуй. Когда он принял из ее рук охапку листвы и последовал за девушкой в сторону беседки, все еще выглядело вполне понятным. Но когда девушка вдруг оступилась на ровном месте, юная королева не сомневалась, что это было сделано специально, когда же граф подхватил ее под руку, а потом и вовсе приобнял за талию, стало понятно, что обычным разговором ничего не закончится.

Эмилия опустилась в кресло и поспешила промокнуть слезы, стоявшие в глазах. И на что она надеялась? После того поцелуя в кабинете больше не было ничего: взгляда, жеста, слова – что дало бы понять, как Филипп относится к ней. Точнее, их отсутствие говорило, что это отношение кузена к кузине, наследника престола к правителю, подчиненного к начальству. Да, у них установились ровные, дружеские отношения. Но отчего ей сейчас хотелось видеть ту же ненависть, что и на балу, когда ее объявили наследницей престола. Во всяком случае, тогда ей было бы легче.

Девушка позвонила в стоявший на столе колокольчик. Тут же отворилась дверь, и в кабинет вошел слуга.

– Передайте барону Мичелли, пусть соберет все бумаги, которые требуется переслать в Фарвингстон. И подготовит инструкции для виконта Рочестера и графа Эстеритен. И передайте Гильермо, чтобы выделил двух-трех человек для охраны. Завтра граф должен отправиться в путь, – девушка поднялась и покинула кабинет.

– То есть как, выезжать немедленно? – Филипп поморгал глазами, привыкая к резко изменившемуся освещению и сел на постели. – Еще вчера мне в категоричной форме заявили, что я должен оставаться в столице до полного выздоровления, а сегодня не успел проснуться, как на коня и вперед.

– Что я могу сказать, – развел руками Андреас. – Мне известно не больше твоего. Вчера Эми ни с кем не общалась, а сегодня рано утром покинула дворец, не сообщив, куда и насколько отправилась. Гильермо едва успел охрану организовать.

Граф сдержал рвущиеся с языка выражения.

– Надеюсь, мне дадут время собраться и поесть? – ехидно осведомился он.

– Думаешь, почему я здесь? Но указания были предельно четкими – до полудня ты должен покинуть столицу.

Юноша отлип от косяка и вышел из графских комнат. Генерал-адмирал еще несколько минут поискал ответа на потолке и за окном, потом встал и с помощью камердинера быстро сменил повязку на почти не кровоточащей ране и оделся для дороги. В небольшую сумку отправилась смена вещей – все необходимое он купит по прибытии или получит с курьером от Белави. Сам Филипп не любил путешествовать с обозом.

– Тебе точно ничего не известно? – в последний раз поинтересовался граф у секретаря.

– Я тебе уже сотню раз сказал, ничего, – прошипел юноша. – Но как только узнаю, обязательно сообщу. Мне не хочется вскоре последовать за тобой из Атрии только потому, что Эмилию какая-то сонная муха вдруг укусила.

– Буду ждать известий, – Филипп запрыгнул на коня. – Если честно, меньше всего мне сейчас хочется уезжать из столицы.

– Знаешь, – юноша ненадолго задумался. – Мне тоже кажется, что твое присутствие здесь много важнее дел на севере. Рочестер вполне мог справиться сам.

– Боишься очередной ловушки?

– Есть такое. Словно вокруг нас раскинули сети, а теперь постепенно сокращают свободное пространство. Еще немного, и мы будем трепыхаться в них, как пойманная рыба.

– В случае крайней необходимости обратись к Белави – он пошлет голубя, – наклонившись, тихо, чтобы слышал только секретарь, произнес Филипп. – Береги Эми. Если с ней хоть что-то случится… – мужчина не закончил, но его поняли и так.

– И все же ты не остался равнодушным к нашей королеве.

– Я не буду заставлять ее поступать против воли, – резче, чем следовало, ответил Филипп, выдав себя. Потом поднял руку, и, прежде чем Андреас успел что-то сказать, послал коня рысью.

– Она тебя тоже любит, – не весело покачал головой секретарь вслед графу.

Три дня потребовалось Филиппу, чтобы преодолеть расстояние от Атрии до Фарвингса. Его сопровождающие к концу пути устало сидели в седлах, в то время как сам граф, несмотря на ранение, казалось, был полон сил, и мог еще несколько дней мчаться, куда глаза глядят. Если бы не кони, наверное, так бы и было. Только усталость животных заставляла графа сдерживать свой порыв и давать им отдых. На ночь останавливались в небольших тавернах и с рассветом вновь пускались в путь.