Читаем Дабог. Авторская версия 2017 года полностью

Дабог. Авторская версия 2017 года

— Пап, это ведь первый контакт… — напомнила она, упрямо не желая менять тему. — Кирилл Александрович рассказывал мне перед входом в АХУМ, что мы на протяжении веков ждали подобного события! Так почему все вдруг шарахнулись в стороны, замолчали, как рыбы?

Ее слова прозвучали резко, вызывающе. Мать укоризненно посмотрела на дочь, но старший Полвин, похоже, смирился.

— Понимаешь, Оля, — он запнулся, пытаясь подобрать слова, а затем тихо, но твердо ответил: — Мы решили не ввязываться в конфликт. Пилоту оказана помощь, но его корабль вряд ли будет отремонтирован, — для этого нет технических возможностей, да и повреждения слишком велики. Игорь Рокотов останется на Кассии. Навсегда. Ему придется смириться. Контакт был признан нежелательным. Мы больше никогда не услышим о Дабоге…

— То есть как?! — опешив, переспросила Ольга.

Сергей искоса посмотрел на Полвина и вдруг ответил за него:

— Оль, ну ты разве не понимаешь? Решение принято. Жизнь продолжается.

— Значит, люди с Дабога ведут несправедливую войну? Они напали на Землю? Или пустили к себе новых поселенцев и стали притеснять их? Или я чего-то не понимаю?

— Оля, тебе незачем это понимать! — попыталась осадить ее мать. — У нас своя жизнь, которая не зависит ни от Дабога, ни от Земли!

— Нет! Я хочу, чтобы мне объяснили! Внятно и честно, как это было всегда! Или признайтесь, что посещение АХУМа и все прочее — это лишь комедия!

После ее слов вновь повисла гнетущая тишина.

— Ну чего ты так разошлась? — Сергей сидел вполоборота к Ольге, и она внезапно подумала, что он стал красив до неузнаваемости. Только ей почему-то больше не хочется смотреть в его сторону.

— Не лезь, — попросила она. — Я говорю с отцом! Папа, ответь, почему мы решили сделать вид, будто ничего не произошло? И почему мы вдруг забыли о собственном модуле колониального транспорта?

Старший Полвин пристально посмотрел на дочь. Его щеки залил румянец. Это был не стыд, а гнев. Гнев отца, поступившегося сокровенным, предавшим самого себя ради дочери. Но она не понимала этого!

— Потому что их планету сожгли! — медленно и внятно ответил он. — Когда Дабог отказался признать себя колонией Земли, их попросту уничтожили, стерли в пыль ударами из космоса!

Произнося эти слова, Полвин с горечью думал, что контакт все-таки состоялся. Шрамы на развороченном холме со временем сгладятся, зарастут, а вот в душах людей — никогда. Останется страх, стыд, — эти чувства будут глодать каждого посвященного, и лишь немногие смогут по-настоящему забыть, не придать значения, жить, как прежде.

— Оля, мы ничем не можем ему помочь, — тихо, но внятно произнес Полвин. — Хотели бы, да не можем. Если координаты Кассии станут известны, наш мир тоже сотрут. Мы слишком малы, беззащитны и незначительны. Нас даже не нужно завоевывать. Кто помешает сжечь Кассию, чтобы другие были более сговорчивы? Как колония, как стратегический объект, — мы ничто.

Ольга смертельно побледнела.

Почему-то в этот миг она смотрела не на отца, а на Сергея. Молодого, красивого парня в шитом золотом офицерском мундире. А на его месте упрямо возникал другой образ: Ольга видела Игоря Рокотова, как запечатлели видеокамеры "Беркута", — он стоит, запрокинув голову, смотрит в хмурые небеса Дабога, а на забрало его гермошлема, ложатся, не тая, снежинки ядерной зимы…

Разве сонный покой Кассии, по сути, не был куплен этим радиоактивным снегом?

У Игоря теперь не осталось никого, кроме покалеченного корабля, жутковатой серв-машины и кошмаров.

Бывает, что человек вдруг начинает воспринимать чуждые ему образы, как свои. Нечто подобное происходило сейчас с Ольгой, в силу возраста, впечатлительности, обостренного чувства справедливости, максимализма, острые углы которого еще не сглажены взрослой жизнью.

Она была сытой, а он голодным. Она богатой, а он бедным. Она имела все, и ради этого он должен был тысячу раз умереть там, на орбитах далекого Дабога, даже не задумываясь, что делает это в том числе и ради нее, — незнакомой девушки, какой-то там Ольги Полвиной, с далекой беззащитной Кассии… Но нет… он не умер, — сгорая, рухнул к нам, чтобы навек остаться среди людей, которые отвернутся, сделают вид, что не видят его.

Ей стало страшно от растущего внутри чувства пустоты…

В словах такого не выразить.

— Оля, быть может, ты не понимаешь? — Голос Сергея неожиданно приобрел снисходительные, менторские нотки. — Мы не можем помочь Дабогу даже при всем желании…

— Я думаю, тебе пора домой, — Ольга сама удивилась, как спокойно звучат ее слова. — И еще я думаю, что основной модуль "Кассиопеи" способен к гиперпрыжку. Мы могли бы попытаться эвакуировать, хотя бы детей.

Полвин пристально посмотрел на дочь.

— Я свяжусь с президентом и подниму этот вопрос, — твердо пообещал он.

Щеки Сергея Воронина залил нездоровый румянец. Он резко встал и вышел, не прощаясь.

Ужин был окончательно испорчен.