Дада

Последняя пуговка попала в свою петельку, и он глубоко вдохнул. Ложь про зуб была конечно идиотской, ведь Гафт прекрасно знала его стоматолога – скуластого галантного кокаиниста с кучерявой челкой. Когда он слышал, как тот зычно хохочет в разговоре с Томой, то заподозрил даже, что между ними были какие-то намеки на романтику. До того мучился подозрениями, что даже пожалел, что на работу супруги ездили отдельно и в рабочее время вместе не обедали. Так было заведено между ними, чтобы держать строгую грань между домом и работой. И только она закрыла за собой дверь этим утром, он тут же без особого плана позвонил, чтобы записаться к зубному. Дальше надо было бы сломать себе зуб для достоверности, но об этом он пока не думал. К счастью, оказалось, что стоматолог в отпуске – через несколько дней можно будет сказать, что прошло само и позабыть об этом. Не выпуская телефона из рук, он решил, что пришло время звонить Рите. Сил на оборону уже не было. Даже не надо выдумывать. Секунда в невесомости, оброненное слово, и чувства снова ожили – голос оттуда развеял всю тревогу. Несмотря на раннее утро она была бодра. Они быстро договорились о встрече, он и не стал спрашивать про переписку. Все идет как он думал раньше – в следующих встречах нет сомнений, ни малейших. Все что было, все это было взаправду.

Они встретились в обед и беседа завелась ровно с того же места, где прервалась. Как будто со вчерашнего дня они замерли, затаили дыхание и только увидев друг друга отпустили заводной ключик. Пружина дала ход и куколка напротив него сказала, что может быть и любила бы стихи Бродского, если бы никогда не слышала, как он сам их читает. То было в продолжение какой-то темы, на которой они разошлись. Пока ждали первую еду, она то и дело поправляла свой пуховый палантин, похожий на воздушную паутинку. Она в нем была как будто муха-цокотуха, цокая каблучками убежала от какого-то паука, запудрив ему голову. Он, наконец, обратил внимание, что ни разу не видел на ней макияжа. Или, может быть, это был тот макияж, который по задумке остается незамеченным. Принесли ассорти экзотических десертов в фигурной тарелке с широкой каймой, все разных цветов и фактуры. На этот раз Рита съела всё. На каждую конфетку у нее была какая-нибудь уникальная мимика – такое подвижное было ее лицо, такое живое! На гладкой конфетке, по форме напоминавшей лысину Любина, Рита заговорила про его сеансы. Тут Леонид Андреевич и не преминул спросить, конечно деликатно, зачем она ходит к нему. Ее до этого подвижное лицо на секунду замерло и вопрос вернулся к адресату.

– Я? Чтобы знакомиться с красотками.

– Ну вот, ты шутишь, и я тогда как-нибудь пошучу.

В этот момент Розанов обнаружил себя весьма бестактным и напористым. Нужно было скорейше сгладить вопрос. Он тут же отступил и открылся сам – в красках описал все свои приступы до единого. Изначальный, который застал его врасплох, затем его скромных последователей на площадях, рынках, некоторых проспектах, и завершил последним происшествием, которое и привело его к встрече с Ритой. Он заметил еще, что советские идеологи сделали Москву просторной, рассчитывая видимо на большого, всесильного, глобального советского гражданина. Но советский гражданин как-то быстро выдохся, не дождавшись коммунизма, и в итоге получился прекрасный полигон для агорафобов. Они стали перечислять места – Поклонная гора, Красная площадь, всё Садовое по периметру, про спальные районы и говорить нечего, куда ни глянь, везде открытая площадь да много людей. Хоть на улицу не выходи! Ее хохот снял напряжение, можно было продолжать. Нам с вами это может быть не так смешно, но магия их совместного присутствия в том и заключалась, что с ним она могла смеяться просто от любой глупости. Хохотала она, кстати, весьма своеобразно, зажмурив глаза и почти с визгом. Непременно от души. Она подвела итог: «Видишь, все-таки эти приступы были не случайны.» Намекая, конечно, на их встречу. А потом начала ковыряться в тарелке и замолчала. Он уже было начал извиняться, мол, не рассказывай. Но она тут же начала. Оказалось ничего страшного – развод с мужем, переживания. Ну, как развод. Сказала что развестись они не могут. Почему?

– Ему колдунья сказала паспорт выкинуть.

– Какая колдунья?

– Ну он нашел какую-то тощую патлатую кошелку у себя в Саратове, всю в бусах, кольцах смешны, бижутерии, с бледным видом. Говорит, она теперь его личная колдунья. Паспорт сжег.