Дагестанская сага. Книга I

– Так весь аул об этом говорит!

– Вы шутите?! Все говорят, а я и понятия не имею! И… кто же мой жених? Подождите, кажется, догадываюсь… Боже мой! Юсуп Магомедович, и вы поверили в эту чепуху? Поверили в то, что я могу выйти за… этого человека?

– Ну-у, видите ли… Я ведь тоже живой человек и тоже, как видите, поддался этой… пропаганде!

– Эта, как вы верно сказали, пропаганда, лишь выдаёт желаемое за действительное, – решительно произнесла Малика. – И… знаете что… давайте договоримся, что в следующий раз, прежде чем поверить чему-то подобному, вы спросите прямо у меня!

– Есть! – ответил главврач, явно обрадованный таким поворотом дела.

* * *

Из дневника Юсупа:

«Эта девушка дорога мне. Меня тянет к ней, и сегодня я понял это окончательно. Вопрос в том, смогу ли я ей открыться. Что-то в ней есть такое, что не позволяет говорить о самом личном. Как будто она скрывает свою какую-то боль…

Впрочем, кое-что приоткрылось. Сегодня, когда речь зашла о «врагах народа» и я сказал, что дыма без огня не бывает, она сразу замкнулась, взгляд потух, и вся она как-то съёжилась, словно её ударили. Я не стал спрашивать, а просто перевёл тему.

Уже в конце дня, уходя, она обронила: «Между прочим, мой отец сослан, как враг народа!» и ушла, не дав мне возможности что-то спросить.

Сослан – за что? Она явно не готова это обсуждать, но, может, как-то возобновить этот разговор?

Во всяком случае её слова многое проясняют.

Мне кажется, что М. очень понравилась бы моим родителям…»

Глава 12

Стояло сухое и засушливое аульское лето. Дождя уже давно не было, и люди ждали его с нетерпеливой надеждой, зная, как сильно нуждается в нём земля.

Днём аульские улочки были почти пустынны, а в сумерки, едва жара спадала, люди выходили из своих жилищ, и тогда всё вокруг оживало, приходя в движение. Водрузив на плечи огромные медные кувшины, шли по воду покрытые платками горянки, детвора носилась взад и вперёд по узким, выложенным булыжником улочкам, а мужчины, собравшись на годекане, степенно и неторопливо обсуждали последние новости либо обменивались воспоминаниями, когда приятными, а когда и не очень.

– Ещё мой дед, помню, рассказывал, что когда-то, давным-давно, в Дагестане была религия, как у русских, а потом пришли арабы и всех обратили в ислам…

Старый Барцилав сделал паузу и стал неторопливо набивать табаком свою видавшую виды трубку.

– Это что же получается, что мы свинину ели, да? – с сарказмом произнёс Исрапил, приходившийся троюродным братом невестке Барцилава.

– Насчёт свинины не знаю… Не думаю, что в горах могли водиться свиньи… Но другая религия была, это уж точно!

– И я так слышал! – поддержал Барцилава его сосед и он же кунак Ахмед-Гаджи.

– Выходит, нам повезло, что мы стали мусульманами… а то ходили бы сейчас все, как один… необрезанные!

Громкий хохот перекрыл ответные слова Исрапила и слышался ещё долго, пока старый Барцилав не оборвал его суровым:

– Ну, хватит смеяться! Лучше скажите, кто из вас, молодых, аккуратно совершает намаз, как это предписано нам Всевышним? Уверен, что таких не найдётся! Вы, похоже, предпочитаете водку, а не молитву!

Слова эти вызвали небольшую заминку у собравшихся, а затем Расул, колхозный тракторист, откашлявшись, сказал негромко и взволнованно:

– С одной стороны, ты прав, отец! А с другой стороны, коммунисты религию давно отменили… и всех мулл и имамов сослали в Сибирь… Да и потом, никто ведь не знает, что там и как после смерти!

– Точно! – оживились мужчины помоложе. – Никто оттуда ещё не возвратился, так что, может, и правы коммунисты, говоря, что там ничего нет!

– Астафирулла, астафирулла! – произнёс поспешно старый Барцилав и резко поднялся с деревянной скамьи. – Ничего хорошего не ждёт тех, кто пренебрегает верой своих отцов! Аллах есть, Он всё видит и слышит… Так что лучше уж помолчите-ка, нечестивцы!

Тяжело опираясь на свою трость, возмущённый Барцилав удалился с годекана. После его ухода наступило неловкое молчание, а потом Расул сказал:

– Говорят, скоро снизят цены на хлеб, на масло и на сахар…

– Да ну? Кто это сказал? – оживился годекан.

– Ребята с МТС. Сталин, говорят, приказал цены снизить, чтобы людям после войны жизнь облегчить…

– Да, было бы неплохо! – воскликнул Исрапил. – Мука станет дешевле, хинкала будет больше!