Дагестанская сага. Книга II

Летняя сессия была в самом разгаре, и Марьяша с Хадей допоздна просиживали над конспектами, готовясь к экзаменам. Самым трудным из них для Марьяши была психология. И не потому, что предмет был трудным, а просто все боялись экзаменатора – грозного Емельяна Яковлевича Криштопу, о строгости и принципиальности которого ходили легенды.

– Вот увидишь, я провалюсь! – говорила Марьяша подруге, лихорадочно закрепляя в шпаргалках прочитанный материал. – Я всё тут же забываю!

– Не понимаю, чего ты так боишься! – говорила ей Хадя, которая, как всегда, ничего не боялась. – Возьмёшь билет, сядешь на место и тут же всё вспомнишь!

– Нет, я чувствую, что не сдам! – упрямо твердила Марьяша, но когда подошёл срок экзамена и она оказалась лицом к лицу с Криштопой, то увидела перед собою не грозного и свирепого людоеда, а румяного старика, который, выслушав её ответ, весело сощурился и спросил:

– Ну, а вы, уважаемая, к какому типу темперамента себя относите?

– Я… это… ну, где-то между холериком и сангвиником! – выпалила Марьяша, на что экзаменатор ответствовал:

– Вот как? Любопытно, любопытно! Что ж, холерико-сангвиник, ставлю вам «хорошо», можете идти!

Марьяша, не веря своему счастью, поспешила к двери. Студенты закидали её вопросами:

– Ну, как он принимает? Зверствует? Что спрашивает?

– Вы сначала определитесь со своим темпераментом, а потом уже заходите! – сказала Марьяша, вытаскивая из кармана свёрнутые в «гармошки» шпаргалки и раздавая их друзьям. – Это вам для страховки, но воспользоваться точно не получится, даже и не пытайтесь!

* * *

Марьяша обогнула улицу Батумскую и подходила к лестнице, ведущей к её дому, когда услышала за спиной своё имя. Оглянувшись, она увидела Саида. Запыхавшись, он подошёл к ней и сказал: «Привет!»

– Привет! – ответила Марьяша, остановившись в нерешительности.

– Как дела? – спросил Саид, и интонация его голоса показалась девушке несколько необычной.

– Нормально, экзамен сдала! – сообщила ему Марьяша.

– Да? Поздравляю, поздравляю…

Он замолчал и в наступившей паузе, казалось, сосредоточенно обдумывал что-то важное. Марьяше стало не по себе от этого молчания, и она сказала:

– Извини, мне надо идти.

Парень сделал протестующий жест и произнёс:

– Надо поговорить серьёзно… Только не сейчас… Меня ждут… Ну, там одно дело… Я завтра уезжаю на практику, на месяц. Я тебе позвоню и всё объясню… – Он замолчал и тут же добавил, запинаясь: – Послушай, мне в данный момент… очень нужны деньги, я должен отдать кое-кому… Ты меня не выручишь?

Марьяшу, ожидавшую чего угодно, но только не этого, охватило лёгкое разочарование, но, тут же его подавив, она открыла сумку, где лежала полученная как раз сегодня летняя стипендия.

– Вот, возьми, – сказала она, протягивая парню несколько десятирублёвых купюр.

Парень взял деньги и, пряча глаза, сказал:

– Спасибо… Я верну! Просто действительно нужно!

Коротко кивнув, девушка сбежала по лестнице, слыша за спиной:

– Я позвоню!

Глава 20

– Пап, мне нужно поговорить с тобой!

Профессор Абдусаламов оторвал взгляд от бумаг и взглянул на сына. Лицо Саида выражало решимость, как если бы он собрался спрыгнуть вниз с высокой скалы.

– Слушаю тебя, дорогой!

Из всех троих детей Саид, как старший, был для отца самым многообещающим, хотя и не пошёл, как от него ожидалось, в медицину. Во-первых, он был единственным сыном, а следовательно, продолжателем известной фамилии; во-вторых, он был достаточно честолюбив, чтобы не сказать, амбициозен, с раннего детства заверяя окружающих, что станет ни больше ни меньше, как секретарём обкома партии. Ну, а в-третьих, мать его, увидев во сне покойную бабушку, сообщившую, что Саид станет «большим человеком», уверилась в этом сама и уверила своего супруга, вообще-то ни в какие сны не верившего, а тут вдруг возжелавшего поверить.

На свою профессорскую зарплату отец покупал ему всё самое лучшее, что можно было достать в магазинах плюс из-под полы или с импортной базы стараниями благодарных пациентов.

Он не отказывал сыну и в карманных деньгах, не зная, впрочем, что этих денег парню всегда не хватало, ибо, сам этого не признавая, он не на шутку увлёкся безобидным на первый взгляд веществом, называемым в народе «дурью», а среди ребят – анашой.

Глядя сейчас с нескрываемой любовью на своего отпрыска, профессор Абдусаламов ждал с его стороны очередной материальной просьбы, в душе уже готовый её удовлетворить.

– Я… я хочу тебя попросить… ну, то есть сказать…

Саид, обычно не терявшийся, сейчас мялся и подыскивал слова, и тогда отец сказал ему:

– Ну, говори, сынок, что там у тебя?

– Короче… Мне нравится одна девчонка, ну, то есть девушка… и… я хочу на ней жениться!

Профессор Абдусаламов, ожидавший чего угодно, но только не этого, вскинул удивлённо брови:

– Ого! Так вот сразу и жениться?

– Ну… не сразу, но хотя бы засватать!

– Погоди-ка! Давай по порядку. Кто она, откуда и так далее.

Профессор достал из коробка сигарету и, чиркнув зажигалкой, затянулся, давая сыну время объясниться.

– Зовут её Марьяша. Она учится в ДГУ на историческом. И… она мне нравится!

– Это я уже понял! А что за семья?