Dagome iudex: трилогия

Василий был рослым и очень сильным мужчиной с тёмной, коротко стриженой бородой и черными, горящими глазами. Он надел шитые золотом пурпурные одеяния, на нём был позолоченный панцирь, в инкрустированных драгоценными камнями ножнах он носил меч из дамасской стали. На голове у него был золотой шлем с павлиньими перьями. Он свободно разговаривал на языке склавинов, поскольку, как сам сообщил князю Гедану, родился в стране Македония, населенной склавинскими народами. Василий не скрывал, что родился в простой семье, и лишь милость цесаря вознесла его к должности Великого Конюшего. На пальце левой руки он постоянно крутил золотой перстень с рубином — знак уважения к нему дяди цесаря, великого военачальника Гардаса, которого, впрочем, через несколько лет Василий собственноручно заколол на глазах у цесаря, ибо Великий Конюший был не только сильным, но еще и коварным, и жестоким, он охотно брал в руки меч, но не брезговал и ядом или же кинжалом из дамасской стали.

Именно этого человека и вывел после пира у князя Гедана ворожей Гвидо на высокие валы замка и показал вначале зеленоватые морские волны, неустанно бьющие о берег и ведущие сражение с водами Висулы, а затем прохаживающегося в одиночестве по берегу юношу с удивительно белыми волосами.

— Мог ли бы ты, Великий Конюший цесаря ромеев, — начал Гвидо, — помочь в наших трудностях и приказать троим своим воинам убить этого вот юношу?

— В чем же его вина? — спросил Василий и повернул перстень на своем пальце.

— Он спас дочку князя Гедана, и ему следует благодарность от нас. Но звёзды говорят, что в будущем человек этот сможет повлиять на судьбу нашего княжества, поэтому он должен умереть.

— Кто он такой?

— Сам он говорит о себе, будто родился в краю спалов от великана и обычной женщины. Край спалов же, о Великий Конюший, находится где-то на юге, в среднем течение реки Висулы.

Василий любил смотреть на бои и даже на человекоубийства. На своём пути к власти многих убрал он своим мечом или же кинжалом. Ему были безразличны рассуждения Гвидо, говорящие лишь о неблагодарности князя Гедана. Да и что такое благодарность? Через несколько лет он собственными руками задушит цесаря Михаила III и сам станет императором, положив начало Македонской династии.

— Разве у князя Гедана недостаточно воинов, чтобы убить этого юношу? — спросил Василий, вновь крутя золотой перстень.

— Мы не хотим, чтобы кровь его пала на нас. У тебя же под командованием люди чужие, господин. Пускай он умрёт от их рук, и пускай на них падёт его кровь. Взамен же князь Гедан не возьмёт с тебя денег за припасы, поставленные на твои корабли.

— Хорошо, — согласился Василий, потом легонько дунул в висящую на груди пищалку, и тут же к нему подбежали три его варега.

— Убейте его, — указал Великий Конюший пальцем на юношу, гулявшего по морскому берегу.

Был полдень, и солнце ярко освещало золотой прибрежный песок. Василий остановился на высоком валу и подумал, что вид боя доставит ему большее удовольствие, чем пир у Гедана. Вдали от императорского дворца у него было немного развлечений, впереди ожидало далёкое и скучное путешествие. Так разве предстоящий бой не был для такого как он мужчины прекрасной возможностью развлечься?

— Ты будешь глядеть вместе со мной, — тоном приказа заявил он Гвидо, который собирался уйти, стыдясь того, что должно было произойти на берегу.

— Мне донесли, что юноша этот рассказывает о себе, будто сделается великим повелителем, — сказал Гвидо, как бы оправдываясь перед собственной совестью.

Василий погладил черную бороду и усмехнулся.

— Выходит, ты попросил, чтобы я убил будущего государя? А что случится, если он говорит правду?

— Мертвец не может сделаться повелителем, — ответил на это Гвидо.

— Это так, Но ведь он пока что не мёртв, — сказал Василий и уже пожалел, что выслал трёх варегов на убийство этого молодого человека. Его заинтересовали и сам юноша, и его слова. Слишком много знал Василий о франках и их силе, чтобы не подумать о том, что лишь великие правители края склавинов смогут сдержать их напор на земли ромеев.

Он смотрел на трех варегов, направлявшихся к идущему по берегу парню. Было мгновение, когда Василий хотел было дунуть в висящую на груди пищалку и вернуть их. Только Великий Конюший был слишком горд, чтобы отменять собственные приказы.

— Гляди! — приказал Василий ворожею.

Вареги были уже в трёх шагах от юноши с белыми волосами, казалось, не замечавшего их приближения. Неожиданно он привстал на колено и поднял с песка большую раковину, будучи все ещё повернутым спиной к подходящим. А те уже вытащили мечи, и один из них издал из груди громкий призыв к бою на языке донск тунга: «Кныйюм! Кныйюм!»