Dagome iudex: трилогия

Даго сорвал с глаз повязку. В серебристом лунном свете увидал он огромное заболоченное пространство, пересеченное каналами и насыпями, по которым можно было проехать. Насыпи то соединялись одна с другой, то разбегались в разные стороны, там же, где шел канал, были проложены деревянные мосты. Некоторые насыпи-плотины вели прямо в топь. Луна отражалась в неподвижной и вонючей воде каналов, исчезая под мостами, и где-то далеко-далеко огромной звездой на одной из семи башен Города Женщин горел факел.

Сейчас же из под мостов на насыпь выбирались сбитые в кучки по сотне и более штук небольшие, юркие серые зверьки — кочевые крысы. Сейчас они разбежались уже по всем насыпям. Там, где моста не было, они сворачивали, но упорно искали дорогу к городским стенам. Воздух был пропитан зловонным запахом гнили.

Даго увидал, что их повозка уже преодолела путаницу каналов и насыпей, дорога, по которой они ехали, приближалась к опушке леса, а это означало, что топи заканчиваются, и начинается твердая земля.

— Это кочевые крысы! — крикнул Даго Зифике. — Знаешь ли ты, что несут с собою эти твари, пустившиеся в путь лунной ночью? Они направляются в Город Женщин, а вместе с ними идет зараза! Мор! Зифика, это ужасная смерть! Через несколько дней в Городе Женщин не останется ни одного живого человека!

— Ты снял повязку! — взвизгнула Зифика и вытащила из-за пояса нож, чтобы заколоть Даго.

Но тот ударил ее кулаком по голове, лишая сознания, а затем связал и приторочил к передку повозки. После этого он схватил вожжи и кнут и начал колотить им по конским хребтам, чтобы ускорить их бег.

И так вот, под свист кнута, воз мчался по насыпи, все сильнее удаляясь от Города Женщин и кочевых крыс, несущих с собою заразу, называемую Мором.

Глава четырнадцатая

КАРЛОМАН

Империя ромеев вступала в период собственного расцвета. Из-за вмешательства императрицы Теодоры, оставшейся вдовою после смерти императора Теофила и правящей теперь от имени малолетнего сына Михаила, понесли окончательное поражение иконоборцы, для которых культ священных образов, в огромном количестве изготовляемых в империи, не был ничем иным, как проявлением язычества и отступничеством от христианской веры. Можно ли по сути своей признать изображения Господа и его святых слуг — апостолов предметом священным, способным творить добро во имя Божие? Следует ли поклоняться картинам, созданным человеческими руками, возносить к ним молитвы, рассчитывать на их поддержку? Но может — как утверждали сторонники икон — в момент творческого акта сам Господь направлял рукою художника, и потому в его творении осталась божественная частица, которой и следовало поклоняться и ждать милости?

Многолетняя борьба между иконоборцами и сторонниками икон истощила державу ромеев изнутри, а нашествия мидян и муслиминов ослабляли его внешнее могущество. К тому же цесари-иконоборцы, занятые внутренними проблемами, забросили проблему Старой Ромы и теряли земли в Старой Империи, тем самым укрепляя власть пап, позволяя франкам хозяйничать в старых пределах до такой степени, что теперь уже франкам приходилось строить Царство Божие, а их предводитель, Карл Великий, был коронован в качестве императора, равного цесарям с Босфора.

У Теодоры был мудрый советник, ее любовник Теоктистос, которого она сделала высшим государственным чиновником — логофетом дома. Она же отодвинула от кормила власти своего брата, прекрасного военачальника Бардаса, а на престоле патриарха держала сына одного из прошлых императоров, кастрата Игнатия. И она же внимательно следила за всеми самостоятельными начинаниями своего сына Михаила.

Только правдой останется то, что именно она покончила с религиозными спорами, потрясавшими страной, а ее любовник Теоктистос выступил походом против муслиминов и, пускай ненадолго, но отобрал у них остров Крит. После этого ромейский флот неожиданно появился у берегов Египта и разрушил принадлежащую муслиминам крепость Дамиетту, стоящую возле устья Нила. Муслимины оказались немощными, так как их ослабляла внутренняя борьба за власть. Могучий в прошлом багдадский халифат разделился на множество халифатов с различными владыками, у которых не было ни сил, ни власти как у самодержцев Багдада. Теоктистос же поддержал и развитие мысли в державе ромеев, что вызвало ее расцвет в области науки и культуры.