Дай мне руку

в небесах парят слегка, вид вполне хорошенький.

А под ними — торт-фонтан, коньяком пропитанный.

Кофе бы к нему стакан, о делах забыть иных.

Только у фонтана — ряд бдительных деревьицев,

истуканами стоят, наблюдают ревностно:

мол, в который раз без нас выпьете, закусите,

от блаженствия лоснясь, да ещё искусно так.

Но, вглядевшись, улыбнусь: древеса? Мороженки!

Авокадо новый вкус, на печеньках-ноженьках.

Перед ними полотно — плитки шоколадные.

Съесть бы сразу всё панно… Будет после ладно ли?

…Вечно в мыслях о еде, в пищевой запарке вновь…

Прогуляюсь между дел по аллее парковой:

вон, какая благодать — солнечный погожий день.

В помещенье прозябать долгий срок негоже ведь.

Образец для эпигонства

Здесь нет следов великих битв –

снесён из памяти их остов.

Чин чином выстроенный быт

стал образцом для эпигонства.

Прекрасен града мирный кров.

Свет золотой зеркалят стены.

Под сенью неба без краёв

ввысь храм-обитель шпили целит.

Радеет подданный любой

за идеальное затишье.

Здесь неуёмный чей-то бой

за право быть собой излишен.

Смутьянам — место за стеной.

Их гений разбитной, несносный

вредит компании честной,

мятеж и смуту в будни вносит.

Лишь кто покладист, неупрям,

без сложных вычурных нюансов,

преодолеет узость брам,

чтоб стать своим в кремля пространстве.

Но надо ль тем, на ком клише

быть неудобным антиподом,

менять объёмность на меже

на плоский нрав в угоду моде?

Ищу Тебя

Ищу Тебя немыслимо давно.

Ищу везде. Брожу по белу свету,

но отыскать пока что не дано.

Ты — словно тайна под большим секретом.

Тебя в пустыне пробовал найти,

когда земля безмолвием дышала.

Искал во тьме средь мрачной пустоты,

вояж отважный в шахту совершая.

То проходил по краешку земли

и со скалы глядел куда-то в бездну.

То заплывал туда, где корабли

теряли курс. И думал, сам исчезну…

Но, говорят, хоть и творишь Ты здесь,

спокон живёшь за стороною южной.

Чертог Твой — Вечность, там — один как перст,

но компаньон Тебе отнюдь не нужен.

И смысла нет пытаться на земле

найти Тебя по всем ориентирам.

Пространство, время — здесь, а Ты — вовне,

в метафизическом незримом мире.

Потери горечь

Любовь земная нам дана.

Быть рядом — в кайф. И днём, и ночью.

Жизнь бьёт ключом, бурлит, клокочет,

порой хмелеешь без вина.

Большим желанием томим

и таешь в трепетных объятьях…

Но вдруг проснулся в одночасье,

столкнувшись с лютостью зимы…

Потери горечь на губах.

Надрыв. Рыданья. Нет марьяжа.

Душ ледяной. Финал. А дальше

вычёркиваешь часть себя…

Отныне в сердце — нищета

и основания для счастья

ушли, улыбки напрочь пряча,

вкрапляя боль в черты лица…

Какое дело, виноват

ли кто-то был в финальном шаге?

Кому забрать любимых — благо?

Зачем же полон мир утрат?

Ухожу

Ухожу от тебя, мир искуснейшей лжи

с непонятной завидой во взгляде.

Для чего мне в тебе зависать, расскажи?

Быть экзотикой в нужном укладе?

Удивляет нелепостью твой перекос

с атмосферой гнетущей и грозной.

Не волнуйся, уйдя, не слечу под откос –

путь непрост, но он мною осознан.

Оставляю твоих жемчугов миражи,

мимикрийно-лихие репризы.

Что каноны твои, если в них нет души,

а взлетел чуть — и вслед укоризна?!

Я тебе, мир оков, говорю: — Будь здоров!

Оставайся единственно правым!

Ухожу в перемены свободных ветров.

Нынче воля и равность по нраву!