Дай на прощанье обещанье (сборник)

– Столько лет моя семья нуждалась во мне! И столько лет я не могла дать своей семье самое необходимое… Теперь этот момент наступил. Доча, – Ада Львовна перевела взгляд на Василису. – Разве тебе не нужна моя поддержка? А тебе? – посмотрела на сына. – Вы можете быть со мной абсолютно откровенны. И знайте, что с сегодняшнего дня я – ваша первая надежда и опора.

Последняя фраза Ады Львовны ввергла Василису в полный ступор. Она представила, с какой скоростью ее хозяйство начнет приходить в упадок, и запротестовала, невольно озвучив мысли брата и сестры Скуратовых:

– Мама, спасибо. В этом нет никакой необходимости. Поля выросла. Она мне помогает. Вот если только Галочке?

Галка с ненавистью посмотрела на невестку и неожиданно решилась опротестовать материнскую волю:

– О чем ты говоришь, мама?! Я привыкла сама.

– Я ценю твою тактичность, дочь. И твою, – Ада Львовна кивнула Василисе. – Я не хочу ставить своих детей перед выбором. Не хочу, чтобы вы ссорились. Я хочу, чтобы в нашей семье по-прежнему царили мир и покой…

– И что ты решила, бабушка? – поинтересовалась Полина.

– Я составила график дежурств. Неделю я помогаю Гале, неделю – вам.

– А жить ты где будешь? – проговорила за взрослых самый страшный вопрос Поля.

– Там, где скажете, – развела руками Ада Львовна.

– Но у тебя же есть собственная квартира! – в один голос вскричали брат и сестра Скуратовы.

– Это ваша квартира, – сообщила детям Ада Львовна и подняла глаза к потолку. – Решайте!

– Мне твоя квартира не нужна, – отказался Игорь от материнского предложения. – Если Галка хочет…

И вся честная компания уставилась на Галку.

Та заерзала на стуле…

– Я не могу это решать, – медленно проговорила Ада Львовна, ожидавшая битвы титанов в лице сына и дочери за их главное достояние – ее квартиру.

Василиса всполошилась не на шутку и повторила слова мужа:

– Мама, нам с Игорем ваша квартира не нужна. Нам хватает.

– Нам хватает, – подтвердила Полина, быстро посчитавшая количество квадратных метров в родительской квартире и предположившая, что оказалась перед опасностью потерять свою комнату. – Но, правда, у нас и лишних комнат нет.

– Не в этом дело, – поправила ее Василиса. – Я и с собственной матерью ни дня не жила.

– У тебя просто не было такой возможности, девочка. Твоя мама ушла из жизни до твоего замужества.

– Тем более, – стояла на своем Василиса, решившая биться не на жизнь, а на смерть за свой суверенитет. – Тем более! Вы пожилой человек. Вам нужна отдельная комната. У вас свой быт. Свои порядки. Мы вместе не уживемся: две хозяйки на кухне!

Ада Львовна скосила глаза на сына: Игорь сидел, опустив голову, и не мешал развязанным военным действиям.

– А ты что скажешь? – обратилась к нему мать.

– Мне все равно.

– Тебе все равно, где будет жить твоя мать?! – искренно удивилась Ада Львовна.

– Моя мать будет жить в своей двухкомнатной квартире и приезжать ко мне в гости в любое удобное для нее время.

Василиса ушам своим не поверила и с благодарностью посмотрела на мужа.

– В любое время, мама.

– Значит, решили, – подвела итог Ада Львовна. – Вам я не нужна. А тебе, дочь?

Галка втянула голову в плечи и чуть не заплакала от отчаяния: ей не оставили выбора. Сказать «нет» будет равносильно признанию в собственных неблагодарности, эгоизме, равнодушии. Сказать «да» будет равносильно самоубийству, потому что Ада Львовна не просто переедет к ней в дом – она сядет за ее стол, на ее диван, будет смотреть ее телевизор и, разумеется, не тот канал, который нужно; она вывесит на кухне график дежурств и будет критиковать все, что выходит из-под ее, Галкиных, рук, вплоть до подсчета калорий и определения доли жиров, белков и углеводов. Так уже было!

Галка перевела взгляд на мать и осеклась: величественная Ада Львовна смотрела на дочь так же, как собака смотрит на человека, отделившегося от толпы, чтобы бросить ей кусок колбасы и булки вместо того, чтобы пнуть в бок. «Дашь – не дашь? Возьмешь – не возьмешь?» – читалось во взгляде женщины, доселе никогда не предоставлявшей права выбора и всегда точно определяющей, что нужно ее детям.

В животе у Галки забился свой метроном: «да – нет; возьмешь – не возьмешь; хорошая дочь – плохая дочь». Издаваемые метрономом звуки были ей хорошо знакомы, но так пронзительно они звучали в первый раз. Галка была готова убить младшего брата, выставившего вместо себя для объяснений с матерью собственную жену. А ей кто поможет? Дети выросли – им все равно. Муж скажет: «Решай сама». Зато беснующийся в животе метроном заставит сделать выбор не в свою пользу, Галка это знала. Поэтому медлила, внутренне прощаясь со свободой последних трех лет, когда каждому – по комнате, а в каждой комнате – свой телевизор…

Почувствовав, что молчание затянулось, Ада Львовна решила ускорить процесс и с горечью произнесла:

– Понятно.

Галка не выдержала и выпалила, закрыв глаза: