Дайте курс

— Послушайте, черт вас возьми, меня интересует не ваша биография, не ваши выдающиеся таланты и даже не ваш характер, я хочу, я должен рассказать ребятам, тем, кто придет нам на смену, как складываются, формируются, вырастают командиры кораблей. Это нужно?

— Нужно, — сказал Тонушкин.

— Вот вы мне и помогите. Без вас я не справлюсь.

Он долго молчал. Потом согласился:

— Хорошо. Попробую.

2

Иногда пишут примерно так: «Когда высоко в небе пронеслась удивительная стальная птица, сердце его сжалось в волнении… Он долго смотрел вслед исчезнувшему самолету и остро завидовал незнакомому летчику…» Ну, а дальше идет повествование о мальчишеской мечте, медленно обрастающей перьями. В книгах так случается. В жизни — нет.

В жизни все бывает куда сложнее.

Мальчишкой Василий Иванович Тонушкин попал на авиационный завод. Не по велению сердца, не по призыву беспокойной мечты, а потому что тогда была война и взрослые мужчины вынуждены были уходить на фронт, оставляя свою трудную работу подросткам.

На авиационный завод Василия Тонушкина привело стечение обстоятельств.

На летно-испытательную станцию — соображения начальника отдела кадров.

И работать ему пришлось слесарем-оружейником.

Авиационные пушки тяжелы для мальчишеских плеч, но была война, и жаловаться не приходилось: он таскал пушки. И еще он регулировал орудийные лафеты, подгонял снарядные ящики, ровнял ленты.

Самолеты он видел каждый день. И пожалуй, первое чувство, которое у него вызвали крылатые машины, было удивление.

Сколько же всего убрано, набито, переплетено в теле машины: желтые трубопроводы, коричневые, голубые — бензин, масло, кислород; жгуты электропроводки; навигационные приборы, и пилотажные приборы, и радиоаппаратура, и, конечно, оружие.

Разноцветные трубки не имели никакого отношения к пушкам и пулеметам, глазастыми приборами занимались специалисты, фюзеляжи продували сжатым воздухом механики — не его, слесаря-оружейника, это дело. Но все равно интересно!

А потом к машинам приходили летчики. Молодые, здоровые ребята, они не спеша осматривали самолет. Качали лопасти винта, постукивали по обшивке, проверяли отклонение рулей, заглядывали в купола шасси. Летчики надевали парашюты. Долго гоняли двигатели на земле: прислушивались, приглядывались, кажется, даже принюхивались к машинам. Показывали руками: «Убрать колодки!» — и лихо выруливали на взлетную полосу.

И это тоже было непонятно и интересно.

Всякая привязанность начинается удивлением.

Правда, мальчишка-слесарь этого еще не знал. Но это хорошо известно взрослому многоопытному человеку Василию Ивановичу Тонушкину.

— Важно удивиться и еще важнее сохранить верность, вот тогда приходит настоящая любовь.

3

На аэродром летно-испытательной станции приземлился УТ-2. Был в свое время такой спортивно-тренировочный самолет, предшественник ЯК-18.

Из передней кабины вылезла летчица. Потянулась. Расправила плечи. Крикнула:

— Есть свободное место, ребята! Прокачу?!

Слесари отдыхали на траве. Ближе других к маленькому самолету оказался Тонушкин. Он поднялся и пошел к машине.

Каждый день около самолетов, а летать не приходилось. Интересно!

Десять минут неба произвели впечатление.

Земля оказалась неправдоподобно чистой, и деревья такими занятными — зелеными-презелеными и совсем маленькими… И еще запомнилось: воздух-то плотный, задувает в кабину так, что глаза слезятся. Высунь руку, почувствуешь — на воздух можно опереться. Спустя много лет Василий Иванович примерно так оценивал этот полет:

— Удивительным тогда все показалось. Хорошо в воздухе. И главное, никакого свинства кругом. Никакой земной неустроенности.

Фамилию летчицы он запомнил: Медникова, Екатерина Медникова.

Никаких решений Василий Иванович тогда не принял.

Но — и это очень важно! — к удивлению прибавилось беспокойство. Теперь он по-новому стал глядеть на самолеты — с затаенной радостью, с невыраженной еще, волнующей надеждой.

Многотонную лавину рождает малютка-камушек. Крошечный толчок приводит в движение огромные силы. Важен импульс. И это во всем, решительно во всем.

Когда кончилась война и авиационный завод был переведен на выпуск мирной продукции, когда в бывшем ангаре летно-испытательной станции слесари стали готовить к обкатке синие, красные, зеленые вагоны троллейбусов, Тонушкин понял: без самолетов жить ему неинтересно.

У него было ремесло в руках, он делал нужное дело, прилично зарабатывал, мог, как выражаются, расти на своем заводе, но вместе с самолетами ушла из его жизни радость.

И человек потянулся за своей радостью. Пошел в аэроклуб. К крылатым машинам и крылатым людям.

4

В сентябре 1946 года курсант аэроклуба Тонушкин совершил первый самостоятельный полет на учебном ПО-2.

Первый самостоятельный полет — это как первое признание в любви. Свершится — и вся жизнь приобретает новый смысл, новую окраску, новую глубину. Мир представляется лучше, добрее, откровеннее; светлые тона набирают силу, темные расплываются и блекнут, и главное — исчезают сомнения. Каждый новый день обещает новые радости, требует новых действий, решительных и смелых.

Это чувства.