Дайте стройбату оружие

Капитан рассмотрел в ночной темноте разлапистую ель. Подлез под её низковисящие сучья и стал наощупь ломать тонкие, не намокшие веточки. Наломал. Положил возле елового комля. Добавил веточек потолще. Сверху набросал сучьев. Достал сигарету, чиркнул зажигалкой, закурил и поджег костерок. Когда костер разгорелся и отогнал темноту на пару метров в стороны от дерева, капитан громко и отрывисто скоманодовал: "Рота, ко мне! Ориентир – костёр".

Лес наполнился шумом шагов, перекликами бойцов, треском сучьев под ногами и родными русскими матюгами, когда кто-то из солдат падал на землю, споткнувшись о корягу.

– Рота, строиться. по порядку номеров, рассчитайсь!

– Первый, второй, третий… сороковой… восемьдесят восьмой.

Все живы. Обрадованно вздохнул капитан.

– Санинструктор, ко мне!

Товарищи сержанты и солдаты, если кому требуется медицинская помощь, подходите к костру. Остальные – отдыхать. Не будем выкалывать себе глаза о сучки, подождем здесь пару часов до рассвета. Сержант Ганиев, организуйте заготовку дров для костра и назначьте двух костровых.

Стройбатовцы разошлись немного в стороны, укрылись под кронами ближайших елей. Стали засыпать.

Молодые организмы нуждались в отдыхе….

Когда санинструктор Прускавец перевязал пару имеющихся у бойцов кровоточащих ссадин и одну голову с рассеченной на затылке кожей, капитан облокотился на еловый комель и закрыл глаза.

– Товарищ капитан, разрешите представиться, лейтенант государственной безопастности Сёмочкин.

Ротный удивленно глянул на молоденького лейтенантика.

– Слушай лейтенант, ты откуда взялся?

– Как и Вы все, с объекта.

– Вот только особистов мне сейчас и не хватает. Лейтенант, давай спать. Утром поговорим…

Когда рассвело, капитан не стал будить роту. Решил, что пусть ребята еще немного поспят. До воинской части недалеко, судя по гулу машин, доносившемуся от дороги.

– К завтраку успеем дойти, а днем ребятам спать не дадут. Начнут опрашивать и выспрашивать: "Как да что, да когда, да почему, да отчего, да кто виноват и кто что сделал?"

Сволочи, это мы должны спросить, что такое произошло на объекте и почему это случилось с нами?

Сволочи! Чуть не угробили пацанов!

… О себе и о том, что все произошедшее – результат раздолбайства одного из его подчиненных, капитан не подумал.

Он думал о неминуемых беседах с официальными проверяющими лицами всевозможных комиссий, инспекций и надзоров, которые сейчас, наверняка, трясутся в автомобилях, дремлют в вагонных купе, сосут кисленькую взлетно-посадочную аэрофлотовскую карамель, сидя в салонах самолетов.

Печенкой, задницей и интуицией предчувствовал капитан неизбежное приближение зловредной проверяющей братии, основной целью которых будет спасение от ответственности высокопоставленных и высокородных ответственных лиц.

"Рота, подъем! В две шеренги, становись! За мной, бегом, шагом-арш!" – скомандовал ротный и не оглядываясь побежал в направлении дороги.

Лес закончился неожиданно-быстро. От опушки начинался крутой спуск к широкой реке, которой не могло быть рядом с их воинской частью. над рекой виднелся бетонный мост, соединяющий два берега и два направления широкой шоссейной дороги. По шоссе двигалась колонна допотопных грузовичков с прицепленными пушками.

Н-да, вот так попали, теперь точно на завтрак не попадем, успел подумать капитан Филиппов и полетел на землю, от толчка в спину.

"Товарищ капитан, товарищ капитан, – кудахтал над ним сержант Яценко. – Извините, не успел остановится".

– Яценко, остолоп ты недоделанный, я сейчас встану и тебя, дубину стоеросовую, вон туда, вниз под горку, до самой реки, как футбольный мяч, пинками катить буду.

Ты сейчас не человека с ног сбил! Ты посягнул на честь, жизнь и здоровье офицера! Ты избил старшего по званию!

Всё, Коля, пиши домой письма, что твой дембель откладывается на два года в связи с дальнейшим прохождением службы в дисбате!.

Краем глаз, капитан заметил, что голодные, замёрзшие, не выспавшиеся на мокрой земле солдатики правильно поняли его грубоватый армейский юмор, облаченный в форму угрожающей речи, и немного повеселели и стали рассматривать речной берег, куда, по словам Филипова, должен был катиться сержант Яценко.

Рассмотрели и поняли, что им до чертиков хочется скорее туда попасть.

На колхозном прибрежном лугу работали молодые девчата.

Правда работа, была не женской. Девушки, вооруженные лопатами, копали ямы и канавы.

– Почему разбрелись как стадо баранов, и чего пялитесь, как козлы высокогорные? Вас девушки на гражданке ждут, а здесь местное население, занятое общественно-полезным трудом. – Товарищ капитан, – спросил Яцеко, перемолов в мозгу недавнюю шутку-угрозу ротного в свой адрес, – а зачем девушки траншеи роют? – Ну,- на миг растерялся ротный, – мелиорацию земель проводят или нефтепровод тянут? – Я бы председателю колхоза руки оторвал за то, что девушек заставил этим заниматься. У него что- экскаватора нет?

– Яценко, отставить разговоры. Рота строиться и шагом м-арш – скомандовал Филиппов.

Душе Славки Мамакина захотелось петь и он без всякой команды, с третьего шага запел: